«Ничего подобного не было со Второй мировой»: израильские ученые ведут исследования в воюющей Украине

Психологи из Ариэльского университета исследуют последствия войны для мирных жителей Украины. Они рассказали «Деталям», чем опасен патриотизм, почему нынешний конфликт так важен для ученых и как помочь людям восстановить психическое благополучие в будущем.

Профессоры Яира Хамама-Раз и Менахем Бен-Эзра исследуют катастрофы, будь то вооруженные конфликты, теракты или стихийные бедствия: Ливанская война, Газа, пандемия коронавируса, землетрясение на Гаити… Как психологов и специалистов в области социальной работы их интересуют реакции людей на экстремальные ситуации по всему земному шару. У обоих ученых нет ни российских, ни украинских корней, и причины войны между двумя странами им понять сложно.

«На Балканах христиане воевали против мусульман, православные – против католиков. В Ирано-иракской войне шииты сражались с суннитами. Чего уж говорить об арабо-израильских конфликтах. Но у вас с точки зрения человека за пределами России и Украины так много общего! – удивляется в разговоре с «Деталями» Менахем Бен-Эзра. – Не сочтите за бестактность, но языки похожи на 60%; украинцы живут в России, русские – в Украине; у стран общая история и одна религия. Это делает нынешнюю ситуацию крайне необычной.

Но интерес ученых вызван далеко не только этим. В последний раз современную войну, когда одна армия сражается против другой армии, можно было наблюдать только в 1973 году. Это главная война нашего времени».

Изменились времена, а вместе с ними и научный подход. После Второй мировой войны психологи в основном исследовали травмы военных, иногда – узников концлагерей. Но никак не обычного гражданского населения. После войны во Вьетнаме исследователи сфокусировались на американских ветеранах. Это имело и финансовые причины, потому что помощь ветеранам с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) оплачивают страховые компании.

«Есть исследование гражданского населения в Афганистане. У 90% штатских, попавших в больницы за время последней войны, наблюдалось ПТСР», – рассказывает Менахем Бен-Эзра. Но тот конфликт имел меньший масштаб и не отличался прямым боестолкновением армий с десятками тысячам раненых, миллионами беженцев, оккупацией земель… Фактически сейчас на наших глазах происходит первая в истории большая война, в которой ученым действительно интересны переживания и психологические травмы мирного населения. И она уже подарила науке некоторые неожиданные выводы.

«Наше исследование украинских беженцев показало: неважно, бежите вы за границу или в другую часть своей страны, стресс одинаково тяжел, – объясняет Бен-Эзра. – Это не казалось неочевидным – если ты в той же стране, знаешь язык и культуру. Но нет. Данные не врут».

Действительно, ученые обнаружили, что уровень ПТСР однозначно выше у перемещенных лиц, при этом совершенно не различается между теми, кто уехал от войны за границу, и теми, кто просто перебрался в более безопасную часть Украины.

«В гораздо меньшем масштабе мы наблюдали нечто похожее в 2008 году, когда во время обострения Израиль эвакуировал людей с территорий, прилегающих к сектору Газа. Они расселились внутри страны у родственников, – продолжает профессор. – Но происходящее в Украине, когда перемещены оказались 8 миллионов человек, даже сравнить не с чем после Второй мировой войны».

Исторические параллели всегда условны, но найти в недавней истории нечто похожее на войну России и Украины крайне сложно. Ирано-иракский конфликт похож на нее только отчасти. Это тоже была долгая война со столкновением армий и множеством жертв. Но обе стороны крайне мало продвинулись на территорию противника.

«То была окопная война, как Первая мировая, – говорит Менахем Бен-Эзра. – Если вспоминать европейскую историю, нынешние события можно сравнить с вторжением Гитлера в СССР или Наполеона в Россию: долгая кампания, приносящая множество страданий людям».

Обоюдоострый патриотизм

«Когда мы опрашивали украинцев через шесть недель после начала вторжения, то отметили у них очень высокий уровень патриотизма, – рассказывает «Деталям» Яира Хамама-Раз. – Но мы обратили внимание, что люди с более высоким его уровнем оказались сильнее подвержены ПТСР».

Патриотизм замеряли по специальному международному опроснику. Выяснилось, что его уровень выше на севере и западе страны, а также в Киеве. Еще с ним коррелируются более молодой возраст, наличие родственников, раненых во время вторжения или вынужденных уехать за границу. Но самое интересное – прямая взаимосвязь с уровнем психологической травмы.

«Патриотизм, как оказалось, обоюдоострый инструмент. Он помогает стране бороться. Повышает мораль. Но обостряет противоречия между восприятием и реальностью, – объясняет Менахем Бен-Эзра. – Быть патриотом хорошо, но это имеет свою цену в плане психического здоровья.

Это верно не только для Украины, но и для всего мира. Представим стихийное бедствие. То же землетрясение в Турции. Патриот уверен: сейчас меня спасут. А что он видит? Помощь не приходит, люди под завалами, время идет. Ресурсы страны ограничены, и во время масштабных бедствий любое государство вынуждено расставлять приоритеты. Для патриота не пришедшая сразу же помощь становится более сильным ударом».

Ученые из Ариэльского университета уверены: их нынешние исследования помогут в восстановлении Украины. «После войны очень важно будет помочь людям оставить в стороне коллективное и обратиться к своей семейной, частной жизни», – уверена Яира Хамама-Раз.

«Главное в восстановлении людей – вернуть их к ежедневным занятиям, – добавляет Менахем Бен-Эзра. – Прогулки, покупки в магазине, встречи с друзьями. Эта рутина создает чувство безопасности, уменьшает депрессию. Ресурсы государства, как я уже говорил, всегда ограничены, но такими вещами нельзя пренебрегать».

Родители, дети, потомки

К сожалению, ученым пока не хватает данных, чтобы ответить на многое вопросы. Четыре научные работы они написали по результатам всего одного исследования – того, что провели в Украине и Польше через шесть недель после 24 февраля 2022 года.

Тогда к работе привлекли киевскую опросную компанию. Несколько раз дело осложнялось обстрелами и бомбежками. Зато людей опрашивали лично и на понятном им языке.

• Читайте также: «Люди, побывавшие в оккупации, не хотят жить»: украинцам нужна не только военная помощь

Украинские социологи помогли израильским ученым скорректировать некоторые вопросы. «Например, мы сначала хотели спрашивать людей про уровень дохода, а украинские коллеги посоветовали разбить вопрос на два: про доход до вторжения и сейчас. Благодаря этому мы собрали много информации о финансовом эффекте войны».

В тот момент 63% респондентов рассказали о падении доходов. Но это совсем никак не снизило уровень их психологической устойчивости. Вообще же устойчивость, замеренная по международной методике, оказалась у украинцев заметно выше, чем у взрослых израильтян.

Теперь Яира Хамама-Раз и Менахем Бен-Эзра планируют новый опрос украинцев. Он пройдет в ближайшие пару месяцев. Один из вопросов, на который исследователи ищут ответ: как война влияет на отношения между детьми и взрослыми.

«Известны случаи с израильскими подростками, которые мочились в постели во время сирен воздушной тревоги. Думаю, и в Украине происходит то же самое. Как воспринимают себя после этого тинейджеры, как это сказывается на самочувствии и восприятии своего тела? Или, например, дети тревожатся и приходят к родителям в спальню – и их успокаивают или прогоняют со словами «ты уже взрослый, спи отдельно»?»

Другой важный момент, который ученые надеются прояснить, – передача травмы через поколения. Это сравнительно недавно открытый и не до конца проясненный феномен. Например, уже сейчас целый ряд исследований доказывают, что дети евреев, переживших Холокост, более склонны к ПТСР. Другой пример – геноцид в Руанде. С тех пор прошло немало лет, и ученые доказали, что дети людей, переживших тогда насилие, тоже оказались более уязвимы.

Объяснения этому есть и чисто психологические (травма родителей влияет на атмосферу в семье), и вполне физиологические (у людей, переживших большую травму, меняются механизмы экспрессии определенных генов, и это, что удивительно, передается потомкам). В общем, это новая и неисследованная область науки. Особенно интересно, что почувствуют дети переживших травму, попав в похожие обстоятельства.

«У нас есть исследования, показывающие, что потомки пострадавших при атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки острее переживали катастрофу Фукусимы и чаще получали ПТСР, – рассказывает Менахем Бен-Эзра. – В Украине живет много людей, чьи родители или деды с бабушками пережили вторжение во время Второй мировой. Мы хотим понять, как их психика реагирует на нынешнюю травму».

Никита Аронов, «Детали». Фото: AP/Vadim Ghirda √