Немецкий солдат выстрелил в моего отца, но он выжил

Мой отец поднял глаза и увидел дуло винтовки, направленное прямо ему в голову. Немецкий солдат нажал на курок, и отец закрыл глаза, ожидая конца. Но услышал глухой звук. Осечка.

Солдат разозлился и начал избивать моего отца прикладом винтовки. Затем затащил его, истекающего кровью, в карцер. «Ты умрешь здесь», — сказал он. Но отец не умер.

Мой отец Нафтали был единственным в своей семье, кого не забрали в газовые камеры Освенцима. В 1931 году, когда ему было 20 лет, он увлекся сионистским движением. Он покинул семью (которая осталась в галицийском городе Пшеворске) и стал пионером в Израиле до того, как возникло еврейское государство.

Но десять лет спустя он откликнулся на призыв сионистского лидера Давида Бен-Гуриона «сражаться с Гитлером, как если бы не было Белой книги» — британской политики, запрещавшей большинству евреев, спасавшихся от нацистов, въезд на территорию будущего Израиля.

Мой отец записался добровольцем в британскую армию. Он был одним из двух тысяч еврейских добровольцев Королевского пионерского корпуса (и других подразделений), которые высадились в порту Каламата на юге полуострова Пелопоннес в январе-апреле 1941 года.

Они входили в состав британских сил, которые должны были остановить продвижение немцев в Греции. Но ситуация ухудшалась, и британцы решили отступить.

Британцы эвакуировали все боевые подразделения кораблях. Но оставили солдат вспомогательных частей, в том числе Королевский пионерский корпус — подразделение легкой инженерии. Его бойцам не оставалось ничего другого, как сдаться — 29 апреля 1941 года.

Так 1400 еврейских солдат попали в нацистский плен. Позже к ним добавилось 300 солдат, сдавшихся в плен на Крите (еще 300 бежали, некоторым удалось попасть на территорию Израиля).

Представьте себе: 1700 еврейских солдат попали в плен к нацистам, которые уничтожали евреев по всей Европе.

Нацисты погрузили пленных в вагоны для скота и отвезли их в лагеря в польском регионе Силезия. В течение четырех лет их там пытали и морили голодом. Моего отца направили на изнурительную работу в угольную шахту, расположенную на глубине сотен метров под землей. Он с утра до ночи вручную копал уголь киркой.

Голод был постоянным. Однажды он подполз к немецкому мусорному баку, пытаясь найти немного картофельных очисток. Именно тогда его поймал немецкий солдат, который нацелил ему в голову винтовку и нажал спусковой крючок.

В феврале 1945 года, из-за наступления союзников, пленные были отправлены «маршем смерти» из Польши в Германию. Расстояние составляло 1000 километров. Над ними издевались, их морили голодом и избивали. Всех, кто падал без сил, расстреливали. Но мой отец снова выжил.

В апреле 1945 года его вместе с другими пленными освободила американская армия. Все освобожденные были крайне ослаблены физически. Нафтали получил два месяца в Британии на восстановление, а затем вернулся в догосударственный Израиль.

Он остался один на свете — без отца, матери, трех братьев и сестер и остальных родственников, которые сгинули в Освенциме. Через несколько лет он женился.

Таким образом, как с личной, так и с национальной точки зрения, Холокост стал основополагающим событием в моей жизни. Он научил меня понимать человеческую природу, силу пропаганды и накал ненависти. Прежде всего, я понял, что в жестоком мире, где мы живем, любого, кто одновременно ненавистен и беззащитен, в итоге уничтожат.

23 апреля, в вечер Дня памяти жертв Холокоста, мы отмечаем 80-ю годовщину разгрома нацистских зверей. Это также даст возможность еще раз напомнить, что государство Израиль не возникло бы, если бы не шесть миллионов евреев, убитых нацистами.

Если бы не чувство вины западных стран за то, что они бездействовали и пальцем не пошевелили, чтобы остановить нацистскую машину смерти, Организация Объединенных Наций не утвердила бы в ноябре 1947 года План раздела, предусматривавший создание еврейского государства.

Мы также не получили бы оружия, денег и поддержки во время Войны за независимость. Следовательно, мы должны выполнить заповедь, оставленную нам шестью миллионами: никогда не забывать и никогда не прощать.

Именно поэтому я никогда не посещал Германию. Я даже не согласился бы на пересадку в аэропорту на этой проклятой земле, пропитанной еврейской кровью. В моем доме нет немецкой бытовой техники, и, конечно же, мы ни разу не купили немецкий автомобиль.

В конце концов, помимо наших национальных счетов с нацистами, у меня есть личный счет к убийцам, которые уничтожили всю семью моего отца. А также к тому немецкому солдату, который без всякой причины пытался уничтожить еще одного еврея.

Нехемия Штрасслер, «ХаАрец», Н.Б. Фото: Wikipedia ∇