“Не убивайте именем моего сына”

«Итак, у нас теперь есть новая игра. Она называется “смертная казнь”. Образцом для подражания мы выбрали столь просвещенные страны, как Бангладеш, Пакистан и Нигерия, которые поставили себе целью покончить с терроризмом. Даже генеральный прокурор не стремится к мести и выступает против законопроекта. Это, однако, не остановит НДИ и министра юстиции Айелет Шакед в их стремлении мстить».

Это — слова Роби Дамелин, матери Дэвида Дамелина — одного из десяти солдат и гражданских лиц, убитых 3 марта 2002 года на КПП у форпоста Офра в Самарии. Ему было 28 лет. Сейчас Роби Дамелин является пресс-секретарем организации «Круг родителей — Форум скорбящих семей».

«Как вышло, что мы полностью утратили понимание человеческой натуры? — спрашивает она. — Почему мы считаем, что введение смертной казни предотвратит новые преступления? Достаточно взглянуть на мировую статистику, чтобы убедиться, что смертная казнь никогда не останавливала будущие преступления и убийства. Более того, в нашем случае, смертная казнь может только вызвать желание подражать. Казненный становится кем-то вроде народного героя и его статус куда более почетный, чем у заключенного.

Я долго думала о человеке, который убил моего сына Дэвида. Он, вероятно, просидит в израильской тюрьме до конца своих дней. Не заблуждайтесь: какими бы ни были условия, оставаться в тюрьме без надежды выйти на свободу — небольшая радость.

Опущусь ли я до того, чтобы убить другого человека? Вернет ли это моего любимого сына? Мне рассказали, что среди первых слов, которые я произнесла, когда солдаты постучали в мою дверь и принесли ужасную весть о смерти Дэвида, были: “Вы не должны никого убивать во имя моего ребенка”. Я не святая, но я не могу и не буду принимать участия ни в чьем убийстве.

Доводилось ли тем, кто выступает за смертную казнь, поинтересоваться историей? Вот, например, в Ирландии Тони Блер отправил депутата Мо Маулам в тюрьму Мейз встретиться с самыми закоренелыми преступниками, которых вполне можно было бы казнить за их жестокие преступления — и они убедили своих политических представителей принять участие в мирных переговорах. То же произошло и с ИРА — Ирландской республиканской армией. Спустя три месяца эти заключенные были освобождены в соответствии с Белфастским соглашением о политическом урегулировании конфликта в Северной Ирландии. Я встречалась с некоторыми из этих преступников, совершивших чудовищные преступления. Тем не менее, сегодня они в числе самых страстных сторонников мира.

Давайте обратимся к Южной Африке, где были совершены ужасающие преступления. Этих преступников запросто можно было вздернуть на виселице за то, что они совершили. И тем не менее южноафриканцы создали комиссию истины и примирения, и преступники были амнистированы. Принять это трудно, и тем не менее, я встречалась с некоторыми из них; они трудятся во имя мира и раскаиваются в своих преступлениях.

Мир не тождествен справедливости, и до тех пор, пока израильтяне не в состоянии принять этот факт и настаивают только на своих страданиях, надежды на прочный мир не будет. Я не могу оправдать чье бы то ни было убийство руками государства. Основные права человека и человеческое достоинство превыше жажды мести», — пишет Роби Дамелин.

Вот несколько слов об этой семье:

Дэвид был талантливым музыкантом-валторнистом и студентом тель-авивского университета, где он изучал философию педагогики. Часть времени он проводил в Тель-Авиве, часть — в небольшом киббуце Мейтар на Голанских высотах, где он вел курс доармейской подготовки молодежи. Чтобы стать инструктором этого престижного курса, он, отличный офицер, прошел сложный отборочный конкурс.

Дэвид, как и его мать, был активистом мирного сосуществования, выступал против оккупации. Получив повестку, он оказался перед выбором — пойти на сборы резервистов или сесть в тюрьму за отказ от службы на территориях. Он выбрал первое: “ЦАХАЛ в первую очередь — армия обороны Израиля, — сказал он. — Как воспитатель молодежи, я не могу отказаться от службы”.

Через несколько дней его и еще девятерых человек застрелил снайпер, который спрятался в роще на холме над КПП. Накануне Дэвид позвонил матери и сказал: “Я сделаю все, чтобы защитить этот блок-пост, но мы тут как утки в тире”.

После смерти Дэвида его мать Роби закрыла свое преуспевающее PR-агентство и присоединилась к организации «Круг родителей — Форум скорбящих семей» (PCFF). В этой группе состоит около 600 израильских и палестинских семей, которые потеряли близких в арабо-израильском конфликте и ищут примирения.

Роби — пресс-секретарь «Форума». В качестве его активного участника она выступает перед сотнями и тысячами людей — израильтянами и палестинцами, и людьми во всем мире. Ее мысль в том, что примирение должно стать обязательной частью любого мирного соглашения. В 2015 году организация «Женщины мира» назвала ее «Женщиной, оказавшей наибольшее влияние на людей». В 2014 «Институт мира и справедливости» Джоанны Крок избрал ее одной из четырех «Женщин-миротворцев». Роби Дамелин — героиня документального фильма «Один день после мира».

На похороны Дэвида пришли тысячи. До сих пор 3 марта на военное кладбище в Тель-Авиве приходят десятки людей.

На его могиле выбиты слова ливанского поэта Халиля Джибрана: “Весь мир — его родина и все люди — его братья”.

Максим Рейдер, «Детали». Фото: Нир Кафри. На фото: форпост Офра.

Роби и Дэвид Дамлин, фото из семейного альбома.