Археологи: так он сидит 3800 лет

Археологи: так он сидит 3800 лет

Этот маленький человечек должен быть врагом. Но как мы можем его ненавидеть? «Мыслитель из Иудеи» скрывался под землей 3800 лет в могиле ханаанейского воина. Может быть, теперь он имеет право на некоторое сострадание.

В ханаанейском зале Музея Израиля находится большой кувшин с остатками инжира. Писать что-то о мире, который отделен от нас почти четырьмя тысячами лет, все равно, что пытаться попробовать этот инжир.

Это —  символ прошлого: в то время как прошлое оставляет нам формы, которые находят археологи, все, что живет и дышит в них, чернеет и сжимается. Прошлое – обуглившийся инжир.

Маленький человечек сидит в соседнем зале и смотрит на меня глиняными глазами через свою витрину. На расстоянии кажется, что он сидит на шаре. Вблизи можно видеть, что он не сидит на шаре, а является его частью. Его голова открывается, чтобы наливать через нее жидкость (вино? масло?).

Он подпирает голову правой рукой. Эта поза дала ему прозвище «мыслитель из Иудеи». Он был раскопан в Иудее около трех лет назад. Его вынули разбитым из могилы и очистили. У него сохранились три пальца, а глаз похож на  глиняную пуговицу. Около 3800 лет он лежал в могиле ханаанейского воина вместе с другими предметами, такими как оружие и кости животного, возможно, осла.

Здесь нечего говорить о восстановлении замысла художника. Одно очевидно — перед нами гибридное существо: полу-человек, полу-предмет. Можно ли увидеть в этом «человеческом сосуде» попытку остановить и описать момент перехода от жизни к смерти?

Его левая рука лежит на правом колене. Гончар слегка вытянул эту руку, чтобы она дотянулась до колена. Это движение оживляет глиняного человечка. Это мешает ему быть просто украшением сосуда. Движение руки говорит: этот человек существовал. Это — рука живого человека, а не декоративная. Движение — это его способ сказать: только со временем я стал кувшином. Я не всегда был таким. Я был жив.

Кто он? Если мы примем за факт, что это не просто украшение, а изображение конкретного человека, то кто этот человек? Может быть, образ воина, рядом с которым погребен. Проблема с этой гипотезой заключается в мягких, округлых и вдумчивых формах образа. Поэтому лучше предположить, что это не сам воин, а оплакивающий его близкий человек. То есть гончар создал фигуру родственника (возможно, он сам и был родственником?)

Может быть, это не «думающий человек», а «скорбящий человек». Это пережитое горе, спускающееся в могилу, чтобы остаться рядом с мертвецом и смотреть на него. А поза у него напряженная и ее трудно удерживать. Это усилие, которое передается нам из тьмы тысячелетий, больше похоже на выражение страдания, чем обычные раздумия.

Ханаанейские галереи в Музее Израиля дают представление о мире, который предшествовал еврейской истории в этой стране. Мы находим статуи богов, в том числе, фрагмент словаря; легкие бронзовые и золотые змеи; жезлы, украшенные гранатами, маленькие и нежные, как цветы, словно предназначенные для рук короля-ребенка; фрагмент аккадских письмен из «Гильгамеша» (о падении в мир мертвых), найденный в Мегиддо.

Материальная культура указывает на то, что сегодня национальная идентичность — это не что иное, как сказка, воображение. Окружающий мир уже вливался в пространство, в котором мы живем сегодня, и смешивался с ним. Перед нами судно в форме быка с Кипра, распухшая рыба из Египта; половина золотой шкатулки в форме раковины. Иудейский гончар и ювелир золотой шкатулки знали, как смотреть на природу и видеть ее красоту.

У нас также есть письмо на аккадском языке королю Хацору. Кстати, историк Авраам Меламед однажды заметил о нем, что эти цари, на самом деле, были своего рода мэрами, подчинявшимися империи, в основной египетской, хотя в то время Египет еще не наложил свою тяжелую длань на Ханаан.

Библия не рассказывает нам обо всем этом, она начинается с враждебности. Первое упоминание Ханаана после потопа заканчивается словами «Проклят Ханаан» (Бытие, 9:25). «Мыслитель из Иудеи» смотрит на того, кто его знал. Не сыны Израиля, конечно. По словам рассказчика, они пришли спустя столетия после  него.

Глядя на этот кувшин, мы можем думать о нашем отношении к врагам в долгосрочной перспективе: согласно Библии, этот ханаанеец должен быть врагом. Попробуйте почувствовать враждебность к нему. Это смешно. Здесь человек сделан не просто из глины, он сделан из керамики: разбитой, полной грязи. Его человечность светится между разбитых черепков.

«Мыслитель из Иудеи» был погребен в могиле на глубине пяти метров 3800 лет, прежде чем его коснулась щетка доктора Гилада Яты, сотрудника Управления древностей Израиля.

Для нас эта фигурка может быть памятником тяжелой утраты, изображением человека, бесконечно скорбящего о воине, чья война давно забыта, человека, который своей позой выражает внутреннюю боль тех, кто остался жив и не может оторваться от своего прошлого.

Дрор Бурштейн, «ХаАрец», Л.К.

Фото: Ави Мизрахи, Управление древностей Израиля

Новости

Опрос «Маарив»: Саар преодолевает электоральный барьер, Смотрич нет
Минфин против налогообложения третьей квартиры
SOHR: Беспрецедентная атака в провинции Алеппо, десятки погибших

Популярное

За два дня до войны приехал торговец из Газы, заплатил наличными и… исчез

Я спрашиваю фермера Офера Селу из мошава Гева-Кармель, как война повлияла на его отношения с торговцами из...

Мы ошибаемся, если думаем, что в Израиле низкие пособия. В будущем их еще больше урежут

Сообщение о будущем и неизбежном банкротстве Службы национального страхования в Израиле («Битуах леуми»)...

МНЕНИЯ