«Мы должны говорить с солдатами о том, через что они прошли. Это другой вид спасения жизни»

Когда на прошлой неделе последние двадцать живых заложников вернулись из Газы, одним из первых людей, которых каждый из них встречал, был врач ЦАХАЛа. Как показывали в прямом эфире телевизионные трансляции, процесс освобождения включал передачу заложников от ХАМАСа представителям Красного Креста, а затем — в заранее согласованной точке — бойцам специального подразделения ЦАХАЛа. Именно там происходила встреча с врачом.

Начальник медицинской службы ЦАХАЛа, бригадный генерал Зиван Авиад-Беэр, направил на эти встречи военных врачей, которые в течение последних двух лет принимали активное участие в боевых действиях в качестве батальонных, бригадных и дивизионных медиков.

Первая встреча с заложниками, рассказывает Авиад-Беэр в интервью «ХаАрец», требует «полного реагирования — нужно убедиться, что они прибыли в состоянии, не требующем срочного медицинского вмешательства, что они способны идти самостоятельно». Физическое состояние некоторых было неясным, а отдельные случаи вызывали особое беспокойство из-за того, что можно было увидеть в пропагандистских видеороликах ХАМАСа.

«На этот раз “приземление” оказалось мягче, чем во время предыдущей сделки по заложникам, начавшейся в январе, — говорит он. — Врачи, выступавшие экспертами на телевидении, предположили, что заложникам незадолго до освобождения дали большое количество еды (а, возможно, и стероиды), чтобы улучшить их внешний вид».

«Мы были готовы к интенсивной терапии и экстренной полевой эвакуации, — продолжает Авиад-Беэр. — Уверенности не было, поэтому мы готовились к худшему. К счастью, в этом не возникло необходимости».

После первичного осмотра каждый освобожденный встречался со специалистом по психическому здоровью, который спрашивал, как они себя чувствуют, объяснял, чего ожидать в процессе возвращения к нормальной жизни, и заверял, что о них хорошо позаботятся. Сотрудники работали по заранее подготовленным сценариям.

«В мире не существует учебника, который объясняет, как принимать сразу большое количество заложников, — говорит Авиад-Беэр. — Это не то же самое, что работа с пленными солдатами. Идея состояла в том, чтобы дать им пространство в первые часы, не набрасываться с вопросами. Позже с ними применяли так называемые техники “заземления”. Мы позволяли им самим решать, как действовать дальше — встретиться ли сразу с семьей или сначала поесть и принять душ. Для тех, кому в плену не хватало очков, они уже ждали на месте. Некоторые даже хотели сначала подстричься, высушить волосы феном, чтобы выглядеть хорошо перед встречей с близкими».

Авиад-Беэр объясняет, насколько важно вернуть бывшим заложникам способность принимать простые решения. «Это часть восстановления чувства независимости, человечности. Встреча с семьей после похищения — колоссальное эмоциональное испытание. Люди реагируют по-разному. Мы старались создать максимально комфортные условия. На объекте приёма в Реиме не было визитов высокопоставленных офицеров — только я присутствовал там как врач, чтобы убедиться, что всё работает как надо».

«Назначение боевых врачей на эту миссию было важно и для них самих, — добавляет он. — Это стало своего рода завершением, после двух лет, проведённых на поле боя. Это часть истории. Встречи были очень радостными, но одновременно в них чувствовалось смущение — понимание того, через что они прошли».

Золотой час

Авиад-Беэр был назначен начальником медицинской службы ЦАХАЛа в июле 2024 года после четырёх лет службы в качестве главного врача Южного военного округа. Его срок должен был завершиться 10 октября 2023 года, но, учитывая обстоятельства, он продлил пребывание на посту ещё на несколько месяцев.

Резня 7 октября, признаётся он, оставила «ужасное чувство поражения, и мы, в медицинском корпусе, были частью этого, как и вся армия. Это нужно помнить. Так я чувствовал тогда и так чувствую сейчас. 7 октября не похоже ни на что. Мы не были готовы к сценарию такого масштаба. В первый день было чрезвычайно трудно добраться до раненых. Врачи, парамедики и санитары погибли, оказывая помощь, или во время попыток это сделать — и в тот день, и позднее, уже во время войны».

Позднее, во время наземной операции в Газе, начавшейся в конце октября, медицинский корпус, по его словам, «проявил себя с наилучшей стороны» — и это подтверждают все профессиональные показатели. Впрочем, и эта война оказалась иной, чем ожидалось, и шла не по подготовленным сценариям. «Мы готовились к войне продолжительностью 21 день, максимум с продлением ещё на две недели. Но затяжная война — это совсем другое».

Ключевое понятие в военной медицине, часто упоминавшееся во время этой войны, — «золотой час»: шансы спасти тяжелораненого резко возрастают, если его удаётся эвакуировать в больницу за пределами поля боя менее чем за час.

Несколько месяцев назад Авиад-Беэр навестил двух бойцов пехотной бригады «Голани», раненных в боях в секторе Газы. «Здесь очень сильна субъективная составляющая, — рассказывает он. — Один из раненых спросил меня: “Почему нас эвакуировали только через два с половиной часа?” А его командир отделения сказал: “Мне кажется, что мы добрались за полчаса.” Я получаю отчёт о каждой эвакуации, поэтому проверил: с момента ранения до прибытия в больницу прошло 46 минут — оба прибыли на одном вертолёте».

Он продолжает: «Это может прозвучать нескромно, но сейчас мы находимся на первом месте в мире по спасению жизней на поле боя. Долгая война привела к росту профессионализма, к улучшению качества медицинской помощи и скорости эвакуации — двух факторов, которые действительно спасают жизни. И у меня есть данные, подтверждающие это».

«Есть показатель CFR — case fatality rate, уровень летальности, то есть доля погибших среди всех раненых на поле боя. В этой войне показатель составил 6,9 процента. В войне в Ливане 2006 года, где я служил батальонным врачом в «Голани», он был 14,8 процента. На конференции НАТО я встречался с главным врачом украинской армии — по их оценкам, у них показатель составляет 25–30 процентов, хотя условия у них сложнее. В армиях НАТО этот показатель колеблется от 10 до 20 процентов в последних конфликтах. Мы постоянно обмениваемся опытом с американцами, с другими западными армиями, а также с индийской. Медицинские корпуса вкладывают большие усилия в взаимное обучение».

Практический вывод из этих данных, говорит он, в том, что без улучшения качества лечения и скорости эвакуации «мы могли бы завершить войну с шестьюстами погибшими больше — и это не потому, что в Ливане мы плохо работали. Есть ещё один показатель — ISS, шкала тяжести ранений. Во Второй ливанской войне 2 процента выживших были в критическом состоянии и 8 процентов — в тяжёлом. В этой войне — 12 процентов критических и 23 процента тяжёлых. Тяжёлые ранения оставляют долгосрочные последствия: ампутации, черепно-мозговые травмы. Но выживают гораздо больше людей, и большинство из них возвращаются к жизни. И они спасены благодаря помощи, полученной прямо в поле, от врачей, а иногда даже от парамедиков. Именно ради этого мы и готовим их — чтобы спасать жизни».

В этом году, впервые в истории, в рамках вручения Премии обороны Израиля медицинский корпус ЦАХАЛа получил почётную грамоту из рук президента Ицхака Герцога. Обычно награду присуждают технологическим подразделениям системы обороны. На этот раз её вручили за спасение жизней на поле боя — вместе с корпусом награды удостоились служба крови организации «Маген Давид адом», являющейся национальной системой скорой помощи и донорской службы Израиля, а также специальное воздушно-десантное подразделение.

Главным направлением проекта, за который была получена награда, стало использование цельной крови при переливаниях раненым. Во время войны впервые вместо плазмы стали применять именно цельную кровь, что позволило спасти множество бойцов. Это сложная и рискованная практика, особенно в боевых условиях, но Медицинский корпус разработал соответствующую процедуру около пяти лет назад и активно внедрил её в нынешней кампании.

«Мы кардинально изменили протоколы лечения на войне, — говорит Авиад-Беэр. — Другие армии пока не решаются на это из-за нормативных и логистических трудностей. В медицине, которая по своей природе консервативна, подобные изменения занимают годы. Но в ЦАХАЛе начальник медицинской службы является независимым регулятором, и это даёт нам преимущество».

По его словам, его опыт в Ливане девятнадцать лет назад «был совершенно другим»: подход к обезболиванию, переливаниям крови и плазмы, к эвакуации раненых — всё изменилось до неузнаваемости. «Тогда у меня были раненые, с которыми я ждал эвакуации всю ночь. Теперь мы воевали в тех же местах на юге Ливана, и эвакуация происходила мгновенно».

«Психологический аспект тоже стал иным. После той войны люди возвращались домой с травмами, не получив никакой помощи. Я много думал об этом, выполняя последующие назначения. Сегодня психическое здоровье для нас столь же важно, как и оперативная медицина. И это не просто слова — это отражается на распределении ресурсов и направлении исследований».

Амос Харэль, «ХаАрец», М.Р. На фото: начальник медицинской службы ЦАХАЛа, бригадный генерал Зиван Авиад-Беэр. Фото: пресс-служба ЦАХАЛа