Молчание раввинов по поводу заложников – опасное новое течение иудаизма

Отец Яэль Алон погиб в войне Судного дня, когда ей было 7 лет. 50 лет спустя трагедия снова обрушилась на нее: ее сын, лейтенант Дор Саде, командир взвода бригады «Гивати», убит в бою с террористами ХАМАСа в кибуце Кфар-Аза. История Алон отражает глубокую боль, которую испытал весь народ за последние 19 месяцев. История повторяется, и вопреки контрастам между войной Судного дня в октябре 1973 года и событиями 7 октября 2023 года, сходства между этими двумя тектоническими событиями больше, чем различия.

После Шестидневной войны 1967 года руководство Израиля охватило чувство непобедимости, поощряемое Голдой Меир, главой партии, которая имела 56 голосов в кнессете. В последние годы тот же высокомерный настрой вновь возник среди израильских лидеров. Вновь политическое и силовое руководство не справилось с задачей по защите граждан страны. И вновь это произошло из-за далекого от реальности чувства превосходства, опасной самонадеянности и самоуспокоенности в сфере разведки.

Между фигурой, возглавлявшей страну в то время, и человеком, стоящим у ее руля сегодня, значительное сходство. Высокомерие Голды Меир и ее правительства, особенно в отношении к Египту и его президенту Анвару Садату, было одним из ключевых факторов, приведших к неожиданной войне. В итоге, однако, Голда, обладавшая кристальной честностью в отличие от нынешнего премьер-министра, утратила мощную поддержку населения, завоеванную в предшествовавшие войне годы. Она была вынуждена уйти в отставку в 75 лет, болея и цепляясь за чувство собственной правоты.

Война Судного дня не стала для нас громом среди ясного неба. В подростковом возрасте я слышал высокомерные реакции Меир, министра обороны Моше Даяна и их коллег на предложения о посредничестве, сделанные им перед войной. Их высказывания, полные самоуверенности и самодовольства после победы в Шестидневной войне, вызывали у меня чувство тревоги и ощутимый страх перед возможным военным ответом арабов. Опьянение властью, отказ от диалога и провалы разведки – все это подготовило почву для неожиданного нападения Сирии и Египта.

Мне было 16. Знакомые солдаты ушли в боевые части; некоторые пали, другие вернулись ранеными. Я оказался в непосредственной близости от потерь и сиротства – историй, подобных истории Яэль Алон. Война потрясла все мое существо и глубоко повлияла на мое мировоззрение.

После войны я отправился на поиски нового, более глубокого смысла существования, жизни в Израиле и самой сущности сионизма. Я понял, что сионистское образование, которое я получил, требует еще одного слоя ценностей и концепций, которые помогли бы нам, прежде всего, защитить себя от самих себя. Так началось мое личное путешествие, длящееся уже пять десятилетий.

На недавней конференции, посвященной положению израильских заложников в Газе, я сказал, что, к сожалению, после 50 лет исследований, преподавания и неустанного изучения источников иудаизма я пришел к неизбежному выводу: иудаизм многих из израильских приверженцев Галахи (религиозного закона), претерпел религиозную и нравственную мутацию.

* * *

Происходящее сегодня в Израиле — часть уродливой волны, захлестнувшей весь мир. Авторитарные тенденции усиливаются, и все больше людей по всему миру, по-видимому, предпочитают лидеров, стремящихся править с максимальной властью и минимальными ограничениями. Создается впечатление, что этих лидеров не интересует благо собственного народа, своей страны и всего мира.

На фоне этих событий важно вспомнить о роли еврейского государства. Нас учили, что святость жизни – один из основных принципов иудаизма. Эти принципы изложены в первых стихах Книги Бытия, где рассказывается о сотворении человека по образу Божьему, и продолжаются в запрете на пролитие крови, а также в толкованиях и комментариях еврейских мудрецов в конце четвертой главы трактата «Санхедрин» Мишны.

Роль государства в том, чтобы защищать своих граждан и не бросать тех, чья жизнь в опасности, даже если нет другого способа спасти их, кроме как добиться их немедленного освобождения из плена. Это особенно верно, когда эти люди взяты в заложники, а враги страны используют их в политических целях.

Хорошо известный принцип Галахи гласит: «То, что известно, предпочтительнее того, что сомнительно». Это означает, что в вопросах, касающихся человеческой жизни, когда определенность противостоит простой возможности, приоритет отдается тому, что является определенным. Необходимость спасения заложников в Газе подпадает под категорию аргумента «определенности» –однозначный случай, учитывая, что некоторые уже погибли, а жизням оставшихся в живых угрожает опасность.

Напротив, аргумент, что возвращение заложников путем освобождения палестинских заключенных-убийц может привести к тому, что некоторые из них в будущем совершат террористические акты, даже если это небезосновательно, легко опровергнуть: заключенных можно освободить в отдаленные места, на них можно наложить ограничения – и мы можем продолжать усилия, как делали на протяжении многих лет, чтобы срывать их смертоносные планы. Однако в нынешней ситуации явно преобладает первый аргумент. Необходимо принять меры для спасения жизней здесь и сейчас.

Еврейское государство этически не может жертвовать своими гражданами без их согласия, просто чтобы предотвратить потенциальную гибель других людей, которые в настоящее время не под угрозой. Моральный долг государства в первую очередь касается тех, чья жизнь на волоске. После освобождения заложников можно и нужно принять дополнительные военные или стратегические меры, если их сочтут необходимыми.

Подобные принципы всегда были неотъемлемой частью иудаизма. Действительно, пытаясь определить основные ценности – как общие для сионизма, так и сформировавшие раввинский иудаизм в средние века – трудно игнорировать тот факт, что святость человеческой жизни имеет первостепенное значение для обоих (в отличие от ценностей, ведущих к расколу, таких как эрудиция или представление харедим, что жизнь без изучения Торы — впустую потраченное время). Наряду со святостью жизни, иудаизм всегда отличался приверженностью ценностям справедливости, честности и сострадания.

Это находит отражение в резком комментарии Маймонида в «Мишне Тора»: «Выкуп пленников имеет приоритет перед кормлением и одеванием бедных, поскольку пленники относятся к голодным, жаждущим и нагим, чья жизнь в опасности. А тот, кто отводит глаза от их выкупа, нарушает заповеди „не ожесточай сердца твоего и не закрывай руки твоей” и „не стой, бездействуя, при крови ближнего твоего”».

Когда нет приверженности ценностям, лежащим в основе либеральной демократии: защите прав личности и удовлетворению потребностей общества, – невозможно объединить общество.

Маймонид далее утверждает: «И если брат не проявит милосердия к брату, кто проявит милосердие к ним? К кому поднимают глаза бедные Израиля? К язычникам, которые ненавидят их и преследуют их?»

Несмотря на различные мнения многих заложивших основы Государства Израиль светских и даже восстававших против религиозности предыдущих поколений, им всем было ясно, что, как евреи, они тоже привержены принципам святости жизни, уважения к ближнему, справедливости, честности и сострадания. Руководствуясь этими ценностями, многие сионистские лидеры боролись со сложной реальностью Палестины под мандатом, в стремлении создать национальный дом для еврейского народа.

Пикуах нефеш, обязанность спасать человеческую жизнь, как принцип превосходит почти все другие религиозные обязательства. На таких принципах воспитывались основатели государства. Не случайно ценности в этом духе, наряду с другими, составляют основу израильской либеральной демократии.

Молчание многих раввинов и других лидеров религиозно-сионистских общин и харедим в свете болезненных споров по поводу заложников не имеет прецедентов в еврейских источниках. 

Бывший комиссар полиции Рони Альшейх, который носит кипу и вырос в Кирьят-Арбе, недалеко от Хеврона, в марте в своей речи призвал религиозную общественность присоединиться к демонстрациям и поддержать протестное движение, которое, по его словам, отнюдь не политический раскол общества на правых и левых, как представляется премьер-министру. Несколькими днями ранее Мириам Лапид из Кирьят-Арбы, вдова Мордехая Лапида, вместе с сыном убитого террористами в 1993 году, призвала религиозную общественность бороться с коррупцией в правительстве на демонстрации в Иерусалиме.

Они — два героя среди религиозных сионистов. Они встали против лидеров и других членов своих общин и спрашивают: что с вами произошло? Где ваша верность основным ценностям, на которых вы были воспитаны? Разве освобождение заложников, томящихся в Газе, — это политический вопрос? Разве честность, справедливость и ответственность не являются фундаментальными моральными и еврейскими ценностями?

* * *

Французский социолог еврейского происхождения Эмиль Дюркгейм в своей книге «Элементарные формы религиозной жизни» (1912) утверждал, что религия служит в первую очередь силой социальной сплоченности. Отсюда следует, что целью нерелигиозных демократических национальных государств должно быть формирование гражданской религии, способной заменить религиозно-социальную сплоченность светскими альтернативами.

Некоторые думают, что нынешним глобальным сдвигом в сторону более авторитарных и менее либеральных режимов, включая такие демократии, как США и Израиль, мы обязаны трудности создания объединяющих социальных символов, основанных на демократических и либеральных ценностях. Но объясняет ли этот аргумент тот факт, что религиозные люди во всем мире, а не только в Израиле, присоединяются к светским авторитарным правителям? Действительно ли религиозные общины находят то, что ищут, в нарциссической системе ценностей, поощряющей стремление к неограниченному богатству, накоплению личной власти и преданности агрессивным авторитарным лидерам, оставляющим без внимания страдания своего народа?

Не следует преуменьшать важность обладания властью. Государство, приверженное защите жизни своих граждан, не может отказаться от нее; более того, власть является самой сущностью его существования. Граждане демократических стран по сути предоставляют государству право на принуждение внутри страны и на силу во внешних делах. Но иудаизм ясно дает понять, что применение принуждения и силы – не самоцель, а скорее – отсутствие других вариантов в столкновении с людьми, которые отказываются принимать общие ценности своего общества или действуют против них.

Только когда государство применяет силу из приверженности согласованным, достойным ценностям, а не по умолчанию, лояльность к нему можно примирить с религиозным принципом, сформулированным пророком Захарией: «Не силой и не мощью, но духом Моим, говорит Господь Саваоф». Когда основные ценности разрушаются, а сила сама по себе становится идеалом, тонкая грань между властью и прихотью рушится.

Психолог Эрих Фромм, рассматривая эти вопросы после Второй мировой войны, в своей книге «Бегство от свободы» писал о двух формах бегства: первая – авторитаризм, то есть добровольное подчинение внешней власти, чтобы избежать бремени самостоятельного выбора, а вторая – то, что он назвал «автоматическим конформизмом», то есть некритичное принятие господствующих социальных норм, чтобы не выделяться из общества.

Сегодня широкие слои населения во многих странах, по-видимому, предпочитают авторитарное руководство, продвигающее стремление к власти и богатству как самостоятельные ценности. Во многих случаях подобные предпочтения маргинализируют такие принципы, как святость, достоинство человеческой жизни, сострадание и справедливость.

Побег от бремени свободы в наше время проявляется в самоуничижении перед лидерами, которых мы считаем сильными. Они требуют все большего контроля, практически не учитывают мнения других и стремятся ослабить демократию, чтобы иметь возможность делать все, что им заблагорассудится, якобы для блага своих граждан. Массы убеждаются, что им больше не нужно беспокоиться о жизни общества и разделять ответственность за нее, и что лучше отдать свою судьбу в руки якобы всемогущего правителя – «отца нации» – независимо от того, это Путин, Эрдоган, Трамп или Нетаниягу. Массы верят, что такой лидер знает, что для нас лучше; главное, чтобы ему дали еще больше власти, пока мы можем мирно жить своей маленькой жизнью.

Словно между правителями и управляемыми в наши дни существует негласный договор: «Я буду управлять вашими делами, а вы можете погрузиться в поиски своих мелких удовольствий». Другими словами: откажитесь от большой свободы ради своей маленькой. Так живет российский народ, так Эрдоган убедил жить турок – и так республиканцы под руководством Трампа работают с американской общественностью.

Теперь это происходит и здесь, в Израиле. Мы видим, как формируется связь между лидерами, стремящимися к власти и управлению, и их последователями, склонными к авторитаризму. Мы видим, как группы внутри национал-сионистских общин и харедим находят общий язык с авторитарной идеологией, воплощенной в правительстве.

В свете этой ситуации вновь возникает вопрос о сущности истинной религиозной приверженности. Особенно уместна фраза из Вавилонского Талмуда: «Святой, благословен Он, ищет сердце». То есть Бог в первую очередь интересуется намерениями сердца. Тора без сердца, без внутренней правды не имеет никакой ценности. Глубокие человеческие уроки Торы не могут устоять перед сильными искушениями, например, стремлением к комфорту и уклонением от ответственности.

Когда нет внутренней, глубокой приверженности ценностям, лежащим в основе либеральной демократии – защите прав и достоинства личности и стремлению удовлетворить потребности общества, – объединить общество невозможно. Когда внутреннее ядро опустошается, а ценность смирения игнорируется, и оба эти явления подавляются внешним, поверхностным дискурсом, усиливается националистическое высокомерие, не основанное на приверженности гуманным ценностям. И тогда пустота заполняется стремлением убежать от свободы и подчиниться неограниченным амбициям тех, кто у власти.

Профессор Рон Марголин — преподаватель и исследователь иудаизма и современной еврейской мысли на факультете еврейской философии и Талмуда Тель-Авивского университета.

«ХаАрец», Н.Б. Фото: AP/Ariel Schalit ∇