«Мне снятся Москва, Петербург…» Многие из тех, кто покинул Россию, еще не знают, как им жить дальше

В очередной раз произнеся словосочетание «русская культура» на форуме «СловоНово-2022», который проходит в Тель Авиве в музее «Ану» ведущая извиняется, а Роман Либеров – режиссер и автор фильмов о Бродском, Довлатове, Мандельштаме, Платонове – задает себе и окружающим вопрос: «Забыть слово «русский»?»

«А может ли Израиль стать центром русской культуры?» – спрашивает ведущая участников обсуждения. Участники сомневаются. Стендапист и комик Илья Аксельрод рассказывает о том, как много для него значила поддержка его творчества именно в России и Украине и что только потом его монологи «выстрелили» в Израиле. Это всех снова заводит в тупик.

Конечно, поднимается вопрос и о хлебе насущном, и о том, реально ли выживать людям творческим в Израиле. «Если нет, все эти замечательные люди разъедутся из дорогой и довольно сложной страны», – считают участники. Аксельрод, прибывший на форум с военных сборов, уверен, что надо узнавать Израиль, осваивать иврит, молодым – служить в армии. И только так вливаться в жизнь страны. Но, кажется, пока вновь прибывшие далеки от этих идей.

Либеров рассказывает о представителях первой волны эмиграции из России в Европу. Надежды многих разбились. «Я могу назвать вам сто имен, и вы не знаете ни одного из них. Все, что происходит сейчас с русской культурой, кажется мне кликушеством. У русской культуры чудовищный комплекс, и мы завязли в XIX веке. Не надо никого спасать, никого отменять! Да, многое повторяется. Я читаю воспоминания Андрея Белого об эмиграции, как его не впустили переночевать в какой-то дом из-за советского паспорта, но это – реакция! Все мои коллеги разъехались по миру. Но и моя семья, которая здесь с 1989 года, и приезжающие из других стран говорят, что Тель-Авив пульсирует сейчас, обгоняя в этом Париж и Берлин».

– В ходе обсуждения вы сказали, что нам всем надо не разъединяться, а объединяться – «иначе что же мы будем строить потом в России?». Однако в зале люди, которые хотят строить здесь, в Израиле, а не там.

– Мы уехали навсегда. Это первое. Надеюсь ли я вернуться в Москву? Да, хочу и надеюсь. Мне снятся Москва, Петербург. Понимаю ли я, что это произойдет нескоро? Да. И я знаю, что все изменится. Предстоит ли что-то делать заново? Да. Допускаю ли я, что изгнание будет длиться всегда? Да. Я занимаюсь историей первой русской эмиграции и знаю все их надежды. Кто вернулся? Ну, Одоевская, Берберова… Они приехали в изменившуюся страну.

– А вы допускаете жизнь и интеграцию здесь, в Израиле? Нельзя ведь жить в ожидании.

– Нет, я пытаюсь сообразить, какая у меня новая жизнь, как она будет выглядеть. Кроме тех, о ком я снимаю фильмы, у меня есть и другие кумиры – боксеры, бойцы смешанных единоборств. Это могучие, психологически устойчивые люди. Например, Петр Емельяненко, братья Кличко. Они мне дают некую модель проживания. Однажды, слушая Емельяненко, я узнал, что он больше не готовится к бою с конкретным противником – он в целом готовится к бою. Я к жизни отношусь так же. Важно содержать психику в порядке. Быть творчески вооруженным и готовым, но ориентироваться по ситуации.

– Вы снимаете фильмы…

– Снимал до войны. Война прервала работу над фильмом по произведениям Хармса. Все, что я намечал делать следующие десять лет, звучит как мало возможное. Мне надо сообразить… Вся запланированная жизнь отменилась, какой она будет теперь – неизвестно.

– Свяжете ли вы жизнь с Израилем, или поедете в другие страны?

– Вопрос ведь не в том, где находиться, а в том, что делать. Географическая точка на что-то влияет, но надо найти себя в том, что делать. Если вы хотите спросить меня, учу ли я иврит, – да, учу. Легче ли мне было бы жить и работать по-английски? Да. Я не знаю, сумею ли я остаться в своей профессии, или стану шофером, например. В этом нет никакой беды.

– Если говорить о вашей волне эмигрантов, то есть ощущение, что это «волна ожидания». Вы приехали не куда-то, а от чего-то.

– Я убежден, что уходят от кого-то или чего-то. Я ушел от конкретных обстоятельств. Нет, я ничего не жду. Перемены случатся вне зависимости от моего ожидания.

– В вашей сфере интересов всегда были люди в эмиграции – Бродский, Довлатов, Владимов. С кем вы ассоциируете себя?

– Со всеми. Я называю нас шестой волной эмиграции.

«Что мне делать, если я открываю рот – и оттуда льются стихи?»

Место тут нашлось не только репатриантам и гостям. Слово получили и израильские поэты. На иврите стихи читали они сами, а переводы, свои и других, представил Евгений Никитин. Русскоязычных авторов на другой сессии представляла Ирина Врубель-Голубкина, редактор альманаха «Зеркало», подлинный подвижник литературной жизни в стране. Для многих русскоязычных поэтов Израиля прочитать на публику свои стихи – редкая и ценная возможность.

– Мы сюда позвали совершенно разных людей, которые приехали в совершенно разное время. Это новое говорение русской поэзии, и надеюсь, что эта история будет продолжаться, – рассказывает Голубкина «Деталям».

– Вы сказали, что в стране сегодня многие тысячи поэтов пишут по-русски. Но, наверное, не все имена сохранит история. Как отличить творца от графомана?

– Жизнь есть на всех уровнях. Поэт – это новое слово, которое определенный круг людей способны почувствовать. Человек, живущий повторами старой культуры, конечно, новую поэзию не создаст… Поэзию, как любое искусство, мы сначала чувствуем животом. Если она проникает в чувства – это самое важное. Должен быть звук, ритм. И у многих из этих ребят они есть.

История Бориса Немцова

Возможно, Израиль, как и другие страны, ждет творческое переосмысление происходящего в русскоязычном поле – наряду со взлетом книгоиздательства. Пока уехавшие демонстрировали книги, которые успели выпустить на самом излете книгоиздания в России, но теперь многие будут издаваться в других странах. Журналист Михаил Фишман, ведущий закрытого сейчас телеканала «Дождь», представил свою книгу «Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом». Он писал эту книгу пять лет, собрав для нее сотни интервью.

«Я не отделяю истории Немцова от истории России, – отмечает Фишман. – Одно из моих открытий: Немцова убила война. Вернее, две войны. Одна – в Чечне (первая и вторая), в которой он играл огромную роль, он был миротворцем. А весной 2014 года началась война с Украиной, которую он никак не мог принять. В 2015-м не стало Немцова, а сейчас – не стало страны. Когда он начинал свою карьеру, в России была свобода. И мы считали, что путь прочерчен. Но мы ошибались».

Задаваясь вопросом, как произошло то, что произошло, Фишман говорит: «Влияние лидера и окружающих «элит» огромно. У нас в книге приведены исследования уровня либерализма в России, и удивительно, что при Немцове в Нижнем Новгороде этот уровень был намного выше, чем в это же время в Москве».

На круглом столе, посвященном людям, чья профессия в Израиле так или иначе связана с русским языком и культурой, можно было сравнить разные взгляды на место в израильском пространстве тех, кто приехал 30 лет назад, недавно и прямо сейчас, когда пришлось быстро уезжать из России.

«У нас была идея, мы хотели воплотить в жизнь свою мечту, сделать книжный магазин. И думали, что весь Израиль ждет хороший магазин русской книги. Открыли его, но никто не пришел. И тогда пришлось что-то делать, а потом ситуация изменилась», – рассказал Евгений Коган, в книжном магазине которого семь лет назад возник настоящий культурный центр – место постоянных собраний и обсуждений, где кто только не выступал.

Письма из Украины

Но о чем бы ни вели разговор люди на встречах и в кулуарах форума, все возвращалось к войне. Известный психиатр и карикатурист Андрей Бильжо на встрече со своими почитателями потряс собравшихся письмами из Украины, которые посылают ему – не требуя помощи, а в попытке выговориться. Со многими он беседует. Он рассказал об одном коротком письме, в котором были фотография и текст:

«Это мой район в Мариуполе и мой дом (а на снимке ничего нет). Не осталось даже фотографии. Почему-то я об этом постоянно думаю. Осталась прищепка для белья. Я забрала ее, как кусочек моего детства. Больше у меня ничего не осталось».

– Эта женщина не стала со мной разговаривать, – рассказывает Бильжо. – Я написал ей. Она поблагодарила, но сказала, что не готова пока говорить.

Минутой молчания в память о погибших в Украине началась вечерняя поэтическая встреча, где свои стихи читали Александр Дельфинов, Динара Расулева, Анна Русс и покинувшая Россию недавно Вера Полозкова. Неприятие и ужас перед лицом войны, солидарность с украинцами, скорбь – все это было главной нотой чтений.

«Если я на земле, почему говорю с умершими…»

Алла Борисова, Эмиль Шлеймович, «Детали». Фото: Яэль Ильински √