5 ноября кнессет утвердил в первом чтении – 55 голосами против 44-х – так называемый «закон о лояльности в культуре» – очередную продукцию министра культуры и спорта Мири Регев. Учитывая приближающиеся выборы, можно предположить, что это будет последнее, чем запомнится деятельность Регев на своем посту. Вопрос заключается в том, насколько глубоким окажется оставленный ею след, насколько существенным будет ее влияние на израильскую культуру.
«Смысл закона заключается в том, что министерство культуры получит практически неограниченные полномочия в области контроля над содержанием произведений искусства», — заявила актриса Эсти Закхайм, выступая на митинге, состоявшемся у тель-авивской синематеки на прошлой неделе. В течение минувших десятилетий в синематеке было показано немало фильмов, вызвавших бурную общественную дискуссию. Участники митинга наверняка задавались вопросом, будет ли это возможным после вступления в силу нового закона.
Действительно ли «закон о лояльности в культуре» изменит культурную жизнь страны? Кому он угрожает, а кого никак не затронет? Какие действия могут привести к сокращению финансирования того или иного учреждения? Какие произведения искусства будут преследоваться в соответствии с новым законом, и каковы будут последствия этих преследований?
Вот – все подробности для тех, кто ломает голову, пытаясь разгадать смысл «закона о лояльности в культуре».
Действительно ли это – новый закон?
«Закон о лояльности в культуре» не вносит принципиальные изменения в уже действующее законодательство. В соответствии с ним, определенные полномочия, принадлежащие сейчас министерству финансов, передаются министерству культуры. Это касается субсидирования учреждений культуры, поддержка которых заложена в государственный бюджет. Новый закон наделяет министра культуры полномочиями самостоятельно решать, нарушило ли то или иное учреждение, например, «закон о Накбе», и, если да, – определять размер штрафа нарушителей или же полностью лишать их финансирования.
Какие нарушения могут повлечь за собой финансовые санкции?
«Закон о лояльности в культуре», точно так же, как «закон о Накбе», устанавливает пять видов нарушений, которые могут повлечь за собой финансовые санкции против того или иного учреждения: а) отрицание права Израиля на существование, как еврейского и демократического государства; б) подстрекательство к расизму, насилию и террору; в) поддержка вооруженной борьбы или террора, вражеских государств или террористических организаций, чья деятельность направлена против Израиля; г) проведение траурных акций в ознаменование Дня независимости Израиля; д) осквернение флага и герба Израиля.
До сегодняшнего дня санкции за нарушение «закона о Накбе» не применялись ни к одному учреждению культуры, или к какому бы то ни было другому учреждению. В минувшем году в министерство финансов поступило 98 обращений – 17 из них от Мири Регев – с требованием применить «закон о Накбе», но ни одно из них не было удовлетворено. В двух случаях было проведено специальное расследование. Оба они были связаны с деятельностью актрисы Эйнат Вейцман, организовавшей вечер в поддержку палестинской поэтессы Дарин Татур в театре Яффо и поставившей там же композицию «Тюремные тетради». Решение по результатам проведенного расследования до сих пор не объявлено.
Каким учреждениям угрожает новый закон?
Каждое учреждение, пользующееся поддержкой министерства культуры, уже сейчас может насторожиться. Это касается театров, фестивалей, киноцентров, музеев, танцевальных ансамблей и оркестров. Под удар могут попасть также фонды, поддерживающие кинематограф, и другие фонды, архивы и даже поставщики услуг для библиотек. Сокращение или полное лишние государственного финансирования угрожает и учебным заведениям, выпускающим будущих деятелей культуры. Это касается театральных и музыкальных училищ, киношкол, балетных и танцевальных школ. Все они будут находиться теперь «под колпаком» министерства культуры и тех политических деятелей, которые считают своим долгом обращать внимание министра на «опасные» произведения искусства, противоречащие их мировоззрению.
Итамар Гурвич, председатель Форума учреждений культуры, сообщил, что поддержкой профильного министерства пользуются около 600 учреждений. 124 из них входят в состав возглавляемой им организации. Гурвич предполагает, что музыкальные заведения, не имеющие дела со словом и пластическим изображением, могут вздохнуть спокойно. Но для художественных школ, театров, киноцентров (синематек) и кинофондов новый закон представляет непосредственную угрозу. Слова, которые чиновники министерства могут трактовать по своему усмотрению, опаснее, нежели абстрактные звуки.
Какие произведения искусства могут попасть под удар?
Порывшись в архиве, можно узнать, какие произведения искусства вызвали гнев министра культуры. Это, разумеется, фильм «Фокстрот», номинированный на «Оскара» – по мнению министра, он представлял собой клевету на ЦАХАЛ. Это – документальный фильм «На грани страха», посвященный семье Игаля Амира – Регев хотела оштрафовать иерусалимский кинофестиваль за демонстрацию этой ленты, поскольку «пули, выпущенные убийцей, поразили символ государства, демократии и свободы слова». Это – вечер в поддержку поэтессы Дарин Татур в театре Яффо, который, по словам министра, «превратился из сцены культуры в сцену террора». Только в минувшем месяце Регев обратилась к министру финансов Моше Кахлону с просьбой сократить государственную поддержку хайфского кинофестиваля за демонстрацию двух фильмов («Аут» и «Мечты Акко»), подрывающих, по ее словам, «наши ценности и важнейшие символы».
Будет ли министр культуры после принятия нового закона, когда все необходимые полномочия окажутся в ее руках, штрафовать учреждения, которые осмелятся предоставить сцену подобным произведениям искусства? Трудно сказать. Чиновники министерства финансов отвергли 98 поступивших к ним требований о применении санкций и можно предположить, что их коллеги из министерства культуры – с которыми министр, в соответствии с новым законом, обязана консультироваться – поступят аналогичным образом.
Нужно учитывать и то, что доказать, что то или иное произведение искусства представляет собой нарушение закона – дело непростое. Трактовка попавших под подозрение произведений может быть неоднозначной. Например, не каждая фотография, на которой запечатлен человек, сжигающий флаг Израиля, является осквернением государственных символов. Не каждый фильм, в котором террорист закладывает бомбу в кафе, выражает поддержку террору. Короче говоря, не так уж просто найти произведение, явно нарушающее закон, и потому вряд ли он будет применяться слишком часто. Вместе с тем, окончательное слово в этой связи принадлежит министру культуры, а ее решения могут носить откровенно политический характер.
Каковы будут последствия принятия закона?
Несмотря на то, что на практике лишь немногие произведения искусства и учреждения культуры могут подвергнуться санкциям в соответствии с новым законом, очевидно, что сам факт его принятия будет иметь далеко идущие последствия. Потому что, когда руководители учреждений культуры поймут, что столь дорогой их сердцу бюджет находится под угрозой, они сами сделают все, чтобы не допустить появления в их стенах критического или противоречивого произведения искусства. Директора киноцентров не согласятся демонстрировать критические фильмы, директора театров не захотят выпускать спектакли, затрагивающие щепетильные темы, директора художественных школ будут обучать своих воспитанников на произведениях, нейтральных в политическом отношении. В этих условиях художники будут подвергать себя самоцензуре. Ведь мало кто захочет тратить время и труд на произведение, которому никто не осмелится предоставить площадку.
Таким образом, разрушительные последствия «закона о лояльности в культуре» не ограничиваются сокращением бюджета того или иного учреждения. Речь идет о продолжительном эффекте, способном оказать негативное влияние на всю культурную и художественную жизнь страны.
Нирит Андерман, «ХаАрец», Б.Е.
На фото: Мири Регев. Фото: Мегед Гозани.
