«Лунные пейзажи» и смертельные ловушки Газы: один день с ЦАХАЛом на передовой

В северной части сектора Газа, находящейся под контролем ЦАХАЛа, активно действует 14-я бригада. Я посетил одно из ее подразделений, 8114-й батальон, все солдаты и офицеры которого, включая командира, — резервисты. До прибытия в сектор они принимали участие в боевых действиях в районе КПП «Эрез», а затем сражались в Бейт-Хануне.

В зоне их ответственности находится школа БАПОР. Несколькими неделями ранее она стала ареной ожесточенных боев. Но бои продолжаются и по сей день.

Утром в день моего визита один из израильских снайперов заметил в этом районе трех человек в штатском, вооруженных автоматами Калашникова. Он открыл огонь и убил всех троих. Через два часа примерно в 150 метрах от школы боевики ХАМАСа подбили танк 14 бригады. Двое солдат были убиты и еще двое —  ранены.

ЦАХАЛ сообщает, что контролирует ситуацию в секторе Газа. Но даже в тех районах, над которыми установлен контроль, время от времени срабатывают взрывные устройства, установленные боевиками ХАМАСа. На этих территориях все еще остаются крайне опасные зоны.

Там, где ЦАХАЛ еще борется за установление контроля, большинство потерь израильские войска несут, когда они атакуют противника. Там, где ЦАХАЛ контролирует ситуацию, ХАМАС наносит удары во время переброски войск, подвоза припасов. Он атакует солдат на оборонительных позициях – или во время рейдов  израильской армии вглубь территории.

• Читайте также: 
• Боевики ХАМАСа спрятались в школе среди мирных граждан – но это им не помогло
• Бутылки для туалета и сон сидя: бойцы рассказывают о своем быте в секторе Газа
• Израиль или ХАМАС? Кто побеждает в войне?

Для СМИ попасть в Газу – непросто. ЦАХАЛ решает, когда, надолго ли журналистов пустят в сектор, и — что они увидят. Все репортажи и фотографии проходят тщательную проверку военной цензур – она внесла изменения и в эту статью тоже.

Обычно журналистов пускают в Газу лишь примерно на полчаса. Интервью с командиром, разговор с солдатами, фотографирование, описание местности — и всё. Чаще всего приглашают группу корреспондентов, каждый видит одно и то же. Но «ХаАрец» удалось настоять на том, чтобы я провел в Газе почти день, без ограничений на передвижение и контакты с солдатами.

Брат и сестра на передовой

Утром мы прибыли на передовой командный пункт бригады и батальона, расположенный в одном из зданий на севере сектора Газа. 30-летняя майор Д. живет в этой комнате последние три недели. Она офицер разведки. В соседней комнате разместился ее брат, старший сержант. Р., 29 лет, сотрудник эвакуационного отряда бригады.

«Он беспокоится обо мне больше, чем я о нем, — говорит майор Д. — Мы восхищались друг другом с детства. Мы провели неделю в одном и том же месте, в Газе прежде чем поняли, что служим совсем рядом. Все потому, что никто из нас не признался маме, что мы в Газе. Мы сказали, ей, что служим на армейской базе Цеэлим».

Еще одну комнату в том же здании занял 40-летний командир батальона подполковник Нир Свисса, 40 лет.  Он живет на первом этаже, с видом на море. Идеальная панорама. Но его комната выглядит как развалины.

Окон нет, две трети балкона забиты досками.  Все стены в трещинах, и из коридора кажется, что здание вот-вот рухнет.

В начале наземной операции ЦАХАЛа в этом объекте засели 30 боевиков ХАМАСа. Они превратили здание в плацдарм для локальных атак.

ЦАХАЛ смог отбить дом и превратить его в свой командный пункт. Каждые 20 минут здесь звучит тревога: то подозрение на минометный обстрел, то — просто ЦАХАЛ ведет огонь поблизости.

Двойная жизнь Нира Свиссы

Как и большинство командиров резервистских батальонов, Нир Свисса живет двойной жизнью. В одной жизни – он преуспевающий специалист в области хайтека в Тель-Авиве, женат, отец четверых детей. В другой жизни – он командир и боец, каждый год проводящий десятки дней на службе. Его мобилизовали 7 октября. С тех пор он был дома всего дважды.

Обычно он не дает интервью, но на этот раз согласился.

«В нас стреляют целый день. Постоянно. Снайперский огонь, минометные снаряды и противотанковые ракеты. Но я не поэтому согласился с вами поговорить, — признается он. – Израильское общество должно помочь резервистам».

Эта тема действительно его волнует.

«Основная проблема – с самозанятыми, — объясняет он. —  У меня в батальоне есть командир, который за последние два месяца потерял миллион шекелей»

В этот момент в комнату входит еще один офицер. Это тот самый предприниматель, о котором говорил Свисса.

«У меня есть свой бизнес», — рассказывает он. — Я работал над двумя большими проектами. — Первый нужно было сдать заказчику 10 октября и получить 400 000 шекелей. Я не только не сдал его, но не знаю, что с ним случилось. Второй проект нужно было завершить примерно сейчас. Я должен был получить за работу 600 000 шекелей.  Предполагаю, что клиенты попросили других подрядчиков продолжить мою работу. Но я понятия не имею, так ли это, и кто — новые подрядчики. Я не смог ни с кем связаться отсюда. Получается, я подвел клиентов и потерял доход».

На вопрос, помогает ли ему государство, он криво усмехается: «Да, я получил 5 000 шекелей».

Нир Свисса говорит, что у него проблем с доходами нет. Но его сослуживцы-самозанятые предприниматели могут дорого заплатить. «Многие из них потеряют свой бизнес. Здесь, в одном только нашем батальоне, их десятки. Некоторые обанкротятся и даже не смогут выплатить  ипотеку».

Свисса делит комнату с другими военнослужащими. Они вместе уже много лет – даже день перед «черной субботой» 7 октября Свисса и его семья провели с одним из них. Кто-то готовит завтрак: картофельное пюре с колбасками и жареным луком.

«Сначала мы получали только боевые пайки, — рассказывает один из военных. — Но постепенно стало лучше».

«Лунный пейзаж»

С вершины одного из немногих уцелевших зданий видишь дюны и прекрасный пляж Газы. Слышишь шквальный огонь, пахнет порохом. На юге и на востоке видны чудовищные разрушения.

Раньше я бывал в Рафиахе, на юге сектора. Посетил Киев и Ирпень в разгар российских бомбардировок, а 15 лет назад — Грузию во время войны с Россией. Но нигде я не видел похожих сцен.

Предложение министра Амихая Элиягу сбросить на сектор атомную бомбу было больше излишним, чем глупым. На севере сектор Газа выглядит так, словно ее уже сбросили.

Повсюду руины – рядом с нами, под нами и над нами. Везде рыскают кошки и собаки. Они питаются едой, оставленной местными жителями, а также объедками, выброшенными ЦАХАЛом.

Здесь сотни, а может быть, и тысячи собак. Они сбились в стаи по 10-15 штук. Самцы не кастрированы, а самки не стерилизованы. Первый бэби-бум этой войны будет состоять из четвероногих. Они работают над этим.

«Позволить жителям вернуться сюда, — говорит мне офицер, — будет катастрофой. Это место превратится в зону безопасности в Ливане в его худшие годы, это я вам говорю как человек из МЕРЕЦ».

«Оглянитесь вокруг, — отвечаю я. — Им некуда возвращаться».

Для многих солдат и командиров дилеммы гражданского населения не существует. Здесь нет мирных жителей, говорят они. Есть только террористы в гражданском. Солдаты видят у них оружие и убивают их.

По словам военных, нет ни одного здания или квартиры, в котором они не нашли бы склад оружия. Не просто пара обойм, а запас оружия на целую роту. Гранаты, длинноствольное оружие, гранатометы – здесь было все, рассказывают они.

Насколько известно членам батальона, в этом районе нет израильских заложников: «Мы все прочесали». Будем надеяться, что они правы.

Невероятный покой Газы

В Израиле страсти накалены до предела. Сообщения о погибших солдатах. Похороны. Расследование провала 7 октября. Выборы — сейчас или позже? Американское давление. Рост антисемитизма в мире. Общество разгневано и раздражено. Врачи выписывают всё больше препаратов от тревоги и антидепрессантов. Единение, охватившее страну после 7 октября, похоже, рассеялось – как и консенсус по поводу освобождения заложников.

Израильтяне, воюющие в Газе, чувствуют себя по-другому. По крайней мере, большинство из тех, кого я встречал.

Большую часть дня в Газе царит спокойствие — это можно понять, только находясь там. Солдаты общаются с семьями крайне редко, и разговоры — только о личном. Газет в основном не читают. Телевидения нет. А те, кто слушает радио, не сообщают другим новости.

Нет и мобильных телефонов. Даже тяжелое экономическое положение, в которое попали многие, отходит на второй план. Сообщения о погибших — даже из собственной бригады — воспринимаются спокойно и не вызывают в войсках такой реакции, как в тылу.

«Думаю, то же и в регулярной армии, — говорит резервист, которому за 50. — По всем вышеперечисленным причинам, — а еще и потому, что они фанатично сосредоточены на том, чтобы уничтожить врага. У них нет ничего, кроме войны».

Возможно, это иллюзия, и некоторых солдат всю жизнь будут преследовать сцены войны.

«Когда будет нужно будет знать, я узнаю»

Над сектором Газа садится солнце. Через несколько минут начнет темнеть. Военные переходят на «ночной режим». Бдительность обостряется. Из машин торопливо разгружают контейнеры, собирают мусор.

Подбитые машины ЦАХАЛа отбуксированы для ремонта на несколько километров к северу. Холодает. В воздух поднимаются столбы дыма от разорвавшихся снарядов. Собаки находят убежище под машинами, кошки прячутся в развалинах зданий. Рядом бродят три растерянные коровы: они видимо, не привыкли к жизни не в закрытом сарае.

Утром, когда подбили танк из его бригады, подполковник Свисса просил не сообщать ему, кто из бригады погиб. «Когда мне понадобится, я узнаю», — тихо говорит он.

Я прощаюсь и сажусь в транспортную колонну, движущуюся в Израиль. Я вижу груды обломков, вплоть до самого пограничного забора, так и не восстановленного с 7 октября.

По пути в Тель-Авив включаю радио. Говорит родственник погибшего солдата. Выключаю радио и пытаюсь еще немного побыть в спокойствии сектора Газа. Выключаю авиарежим телефона. Десятки сообщений приходят одновременно. Одно – от пресс-службы ЦАХАЛа. Я узнаю имя одного из погибших в танке. Возможно, раньше, чем командир батальона.

Нир Гонтарж, «ХаАрец», Н.Б., Д.Г. Все фото в статье:  пресс-служба ЦАХАЛа