Леденящие кровь виды юга Израиля заставляют вспомнить «Исламское государство» и украинский город Буча

На обочине у въезда в кибуц Реим стояли два брошенных и словно прижавшихся друг к другу пикапа «Тойота». На обоих были палестинские номера – зеленые цифры на белом фоне. В багажнике одного из них лежало несколько упаковок минеральной воды производства сектора Газа и полиэтиленовые пакеты, набитые финиками. Судя по их количеству, кто-то собирался задержаться здесь надолго. На водительском сидении лежал молитвенный коврик, а рядом на шоссе валялись камуфляжные штаны, разгрузка и прочая военная экипировка. На втором пикапе был установлен пулемет, а на крышке бензобака красовалась надпись «VIP».

Во второй половине дня здесь появился открытый армейский джип. Солдаты ЦАХАЛа вышли, чтобы осмотреть машины, брошенные, по всей видимости, их ровесниками, которые собирались прорваться в кибуц, чтобы убивать и похищать людей.

Похожие пикапы в свое время использовали боевики «Исламского государства». С юга Израиля сейчас поступает множество картинок, напоминающих места набегов ИГ, и еще немного – Украину. Например, выгоревший разрушенный полицейский участок в Сдероте. Только израильский флаг, все еще висящий, как тряпка, на его остове, напоминает о том, где находятся эти руины.

От поездки по югу страны кровь стынет в жилах, это страшно. Такого здесь еще не было. Когда два пикапа приблизились к воротам кибуца Реим, в нескольких сотнях метрах отсюда более тысячи молодых людей веселились на музыкальном фестивале. Он должен был завершиться в полдень, но ужасный конец наступил раньше.

И спустя два дня в воздухе здесь стоит запах крови, повсюду виднеются остовы сгоревших машин. Где-то поблизости снова раздаются выстрелы. Ничего еще не закончено. Всем ясно, что это только начало.

Несколько городов на юге страны стали городами-призраками. В Офакиме не осталось практически никого, но Сдерот выглядит еще страшнее.

Это самый близкий к сектору Газа город. Здесь нет ни минуты тишины. Если это не сирена воздушной тревоги, то грохот взрывов в Газе. И для того, чтобы добежать до защищенного помещения, есть всего 15 секунд.

Во время одной из тревог мы оказались в доме Шулы и Элиши Дахан, и это тоже было тяжело.

Супруги Дахан живут напротив полицейского участка. В обычные дни – а таких в Сдероте вообще бывает немного – это было безопасное место, но в первый день войны здесь воцарился настоящий кошмар. У полицейского участка завязался ожесточенный бой.

Элиша и Шула живут в Сдероте с 1956 года. Им 68 лет, оба они родились в Марокко. Элиша – пенсионер, проработавший всю жизнь на военном заводе. Шула сейчас болеет, от страха у нее постоянно трясутся руки.

Она сидит на диване у входа в защищенную комнату («мамад») и слушает рассказ своего мужа о том, что происходило здесь в субботу. Элиша говорит, что увидел под окнами своего дома пикап в стиле «Исламского государства» и в нем около 20 вооруженных людей с белыми лентами на лбу. Он не поверил своим глазам: «Это было, как в кино».

С субботы до понедельника они не выходили из «мамада». Но и сейчас им постоянно приходится возвращаться туда из-за непрекращающихся ракетных обстрелов.

Интенсивная перестрелка у полицейского участка вернула Элишу в дни его армейской молодости, когда он во время Войны Судного дня воевал на Синайском полуострове. Из «мамада» он выходил только для того, чтобы принести воду жене – до тех пор, пока вода была в кране.

Одновременно с этим пропало электричество и вместе с ним – связь с окружающим миром, с детьми, разбросанными по всей стране…

Наш разговор вновь прерывает сирена воздушной тревоги, и с улицы в подъезд вбегает охваченная паникой соседка Керен. Она дрожит всем телом и отчаянно кричит. Керен живет в Сдероте уже много лет, но воздушная тревога каждый раз вызывают у нее панический приступ.

Было тяжело смотреть на распластавшуюся по узкой лестничной клетке рыдающую женщину. Супруги Дахан предложили ей воду. Элиша замечает, что от полученных травм избавиться невозможно.

«Я когда-то сердился из-за твоих выступлений по телевизору, – говорит он мне. – Ты назвал жителей Сдерота избалованными (по сравнению с жителями сектора Газа. – Г.Л.). Я подумал тогда: дай тебе бог жить здесь и переживать то, что переживаем мы».

«Сколько тревог было сегодня?» – спрашиваю я, и Элиша отвечает: «Скажи, сколько ты думаешь». Дверной косяк и оконные рамы в доме перекошены от взрывной волны, но супруги Дахан и сейчас не собираются покидать Сдерот.

Моше Сабаг, сосед Элиши с третьего этажа, тоже не намерен уезжать. И ему 68 лет, он родился в Марокко и 50 лет проработал плотником в кибуце Саад.

Он рассказывает, что увидел в субботу, как палестинский боевик приблизился к остановившейся на улице машине и расстрелял ее водителя. После этого он перевел взгляд на заднее сидение, где находились двое детей. Боевик промедлил минуту и пошел дальше, не открыв огонь. «Наверное, Господь остановил его. Может быть, у него самого есть дети», – говорит Моше. Другой боевик зашел в его подъезд, но потом передумал и пошел дальше. Есть Бог – к такому выводу приходят здесь повсеместно.

В то время как мы разговариваем, бульдозер расчищает обломки разрушенного полицейского участка. Позавчера на траве перед ним лежали тела погибших с обеих сторон. Тела палестинцев пролежали там около суток.

Из руин появляется полицейский и в руках у него голубое удостоверение личности. Возможно, оно принадлежало его погибшему коллеге, а может быть – подавшему жалобу гражданину или, наоборот, подследственному. Тут же стоит частная машина скорой помощи – на случай, если из-под обломков будут вновь извлечены тела.

На улице мы видим знакомое лицо. Французский еврейский философ Бернар-Анри Леви с седой шевелюрой, во всегдашней белой рубашке слушает разъяснения офицера из армейской пресс-службы.

Как только Леви узнал о нападении ХАМАСа, он вылетел в Израиль. Сейчас он печально выслушивает разъяснения и говорит стоящему рядом с ним солдату: «Ты – солдат Израиля, ты – солдат цивилизации».

Мне Леви говорит: «Как бы мы ни критиковали Израиль, а ты делал это больше меня, сейчас время хранить единство».

В последний раз мы виделись с ним ровно 30 лет назад на разбомбленных улицах осажденного Сараево. Примерно так же выглядит сейчас Сдерот.

В местном доме культуры, где был развернут передовой командный пункт, хлопочет мэр города Алон Давиди. Он рассказывает, что пытается открыть магазины в городе хотя бы на несколько часов в день. Два дня жители Сдерота вообще не могли ничего купить. Говорят, что генеральный директор торговой сети «Виктори» Эяль Равид едет в город.

Возле дома культуры сидит задержанный палестинец в наручниках с завязанными глазами. Когда мы уезжали, он все еще оставался там.

В этот день в Сдероте возобновил работу супермаркет «Рами Леви». У входа в него заняли позиции солдаты с автоматами наизготовку. Такого у нас мы еще не видели. И вскоре после этого в супермаркет попала ракета. Вывеска «Рами Леви» разлетелась вдребезги.

Сдерот. В бою за этого город полицейские самоотверженно держали оборону до похода армии. Так было и в других местах. Полицейский сапер, многие товарищи которого погибли, рассказывает нам об их героизме.

Южнее, на бензоколонке на перекрестке Орим, повсюду видны следы крови. Сюда привезли часть погибших и раненых с фестиваля возле кибуца Реим. На стоянке валяются сапоги «Бландстон», их них торчат окровавленные белые носки.

В кустах напротив вчера засели боевики. На расстоянии нескольких минут езды отсюда, на улице Ха-Тамар в Офакиме, были захвачены заложники, и за их освобождение шел ожесточенный бой.

Стены двухэтажного дома испещрены пулями, учащиеся религиозной школы обтягивают его дверь флагом Израиля. Жильцов здесь уже нет.

Гидон Леви, «ХаАрец», Б.Е. Сдерот, полицейский участок. Фото: Алекс Либак √