«Евреи покупают мусульманскую кровь, разбавляют ее и продают другим евреям»

Вопреки распространяемому мнению, Северный Кавказ никогда не был особо спокойным местом для жизни евреев. Еще до того, как Совет национальной безопасности и МИД Израиля повысили уровень опасности поездок на Северный Кавказ до 4-го, самого высокого, исламисты тут распространяли свои идеи — и власти когда не хотели, а когда и не могли им перечить. Нынешний погром произошел после того, как в республике услышали неоднократные заявления Владимира Путина о несчастиях жителях Газы: президент фактически пояснил широким массам, кто виноват (израильтяне), а кто прав (ХАМАС). И толпа поняла: теперь — можно.

— Еще до революции здесь были и погромы, и кровавые наветы. Проклятый царизм в качестве ответчика просьба не предлагать: кавказские евреи не подпадали под российское дискриминационное законодательство о евреях. Горские евреи очень сильно пострадали от погромов в Гражданскую войну. Множество сельских поселений были вырезаны полностью, — рассказывает «Деталям» Валерий Дымшиц, автор рекордно цитируемого в соцсетях эссе о попытке погрома в аэропорту Махачкалы. Дымшиц — российский этнограф, исследователь истории, фольклора и искусства восточноевропейских евреев, глава научного центра «Петербургская иудаика» Европейского университета в Санкт-Петербурге. — Но вот советский интернационал. В августе 1960 г. в Буйнакске (Дагестан) опубликована газетная статья “Без бога – широкая дорога” некоего Д. Махмудова. В ней утверждалось, что евреи покупают 5-10 граммов мусульманской крови, разбавляют ее ведром воды и продают другим евреям. Содержание этой статьи в тот же день транслировалось по местному радио. Дело едва не кончилось погромом. Евреи Буйнакска дошли до Политбюро. Чтобы разрядить обстановку, потребовалось вмешательство Москвы.

Во время Шестидневной войны в мечети Дербента прошло собрание, посвященное осуждению Израиля, на нем с речами выступили председатели колхозов, директора заводов и фабрик, призвавшие власти “нанести удар по агрессору”. Народ на улицах понял эти слова как разрешение нападать на евреев, и в городе запахло погромом. Евреи обратились к властям с просьбой о защите, кроме того, организовали отряды самообороны на случай нападений. В тот раз обошлось. Ничего не напоминает?

В 1993-94 гг. евреи Дагестана и Кабарды испытали жесткий силовой прессинг (угрозы, похищения, убийства), в результате чего вынуждены были покинуть свои дома и квартиры. Гуманный вариант: человеку давали 24 часа на сборы и советовали оставить ключи от квартиры под ковриком. Негуманный – сами понимаете. Евреи бежали в Израиль, Москву и Пятигорск.

В Дагестане исчезли общины Буйнакска, Кизляра, Хасавюрта. Например, четырехтысячное еврейское население Буйнакска покинуло город меньше чем за полгода. Еврейское население Дербента уменьшилось с 17 тысяч до 2 тысяч. За всем этим стоял, конечно, криминал, но обоснования (нельзя же отнимать чужую собственность, а то и жизнь просто так) были самые что ни на есть антисемитские. Это никак не попадало в публичное пространство.

• Читайте также:
• Ужас в Махачкале: пассажиры из Тель-Авива рассказали о пережитом
• «Пулю в голову, это мой приказ». Кадыров приказал при угрозе погромов стрелять на поражение
• Еврейский погром в аэропорту Махачкалы: дагестанцы ворвались внутрь и искали израильтян

Но вот пример – в середине 90-х годов вдруг ни с того ни с сего в прекрасном городе Пятигорске появляется восьмитысячная горская еврейская община, притом что до этого там жило семей 10. 80% – беженцы из Дагестана. Чтобы вдруг из ничего за несколько лет возникла новая еврейская община – понятно, что на другом конце этого отрезка было очень сильное давление.

Нет тут никакой конспирологии. А есть Северный Кавказ, который, вообще говоря, полон этнических, социальных, экономических, что очень важно, проблем бедного региона и который, непривычно бурно для России и даже для Европы реагирует на разные раздражители.

Между прочим, Дагестан единственный регион России, который дал массовый и довольно жесткий физический отпор мобилизации. В этой республике достаточно энергичных молодых людей, готовых к прямому физическому действию. Я не хочу сказать, что одни и те же люди выходили против мобилизации и бесчинствовали в махачкалинском аэропорту…»

— Произошедшее меня не удивило. Это там откуда? Поначалу казалось, что не из ислама, а из совка. Потому что все-таки многолетняя антисионистская пропаганда давала свои результаты, — делится своим мнением Александр Черкасов, председатель совета правозащитного центра «Мемориал», лауреат премии Московской Хельсинской группы за исторический вклад в защиту прав человека и в правозащитное движение. Под руководством Черкасова «Мемориал» получил Нобелевскую премию мира. — В середине 90-х на Кавказ стал приходить более радикальный ислам. Почему он стал приходить? 90-е, имамов нету, учебных заведений духовных недостаточно, а на Ближнем Востоке прекрасные учебные заведения, которые учат людей арабскому и исламу.

И оттуда возвращаются люди с тамошним пониманием более локализованного ислама, они востребованы. Представьте себе огромные дагестанские села, которые вмиг распались на массу мелких. Как им, этим сотням хозяйств, друг с другом общаться в условиях, когда советское и постсоветское право не дает инструментов?

Имам решает то, что в России решали воры в законе. Шариат, возникший 1400 лет назад среди мелких торговцев, мелких ремесленников, для разрешения подобного рода споров подходил идеально. Правовой вакуум в значительной степени был той причиной, по которой вдруг более радикальный ислам, тех самых, учившихся, стал востребован.

Вот исторический пример. Один аксакал из Старых Атагов произносит фразу: чеченцы произошли от Ноя. Самоназвание «нохчий». Его спрашивают, от какого из сыновей Ноя? Он отвечает, от Ноя непосредственно. Смешно, но были люди, более тонко проработавшие этот дискурс и решившие, что не только Ной, но и все другие великие пророки были чеченцами. Эти публицисты писали и даже публиковали свои работы.

А надо сказать, что антисемитскую литературу в Чечне было найти так же легко, как в Москве у Музея Ленина. «Следы сатаны на тайных тропах истории, историю украли и переписали. Именно поэтому никто не знает, что все великие пророки были чеченцы». А кто украл и переписал, понятно.

Но вот пару публицистов, которые этим увлекались, приглашают выступить по телевидению в Иране. Это было, наверное, в 2015-2016 году. Они отправляются в город Кум, в местную иранскую высшую партийную школу. И рассказывают эту самую историю, что все пророки, включая Мухаммеда, были чеченцы. Это по телевидению транслируют на Саудовскую Аравию, ибо нет большей радости для иранских шиитов, чем запустить ежа в шаровары саудовским суннитам: Мухаммед-то ваш – не ваш.

Так маргинальная история обрела международный размах. А когда они вернулись, через несколько недель их утащили в застенок и жесточайшим образом пытали, дабы они отреклись от этого своего учения. В чем здесь дело? Направление на Аравийский полуостров было очень важно для Рамзана Кадырова. А тут какие-то товарищи портят его отношения со всеми саудитами. Короче говоря, их вывели извиняться на телевидении. Потом отпустили. Один, отлежавшись, сбежал, а против второго, который не сбежал, возбудили дело по 282-й статье за антисемитизм.

Еще момент. В Чечне можно было хранить заложников, похищенных в других регионах перед тем, как получить за них выкуп. Там можно было укрыться радикальным исламистам, если в их регионах вдруг решали с ними побороться. Ваххабиты из Карачаево-Черкесии, которых потом обвиняли во взрывах домов в Москве, сбежали в Чечню, в лагеря Хаттаба.

Из Дагестана они бегут тоже в Чечню, а потом вместе с молодцами Басаева и Хаттаба приходят в августе 1999-го в Дагестан с песней Тимура Муцураева «Иерусалим». Не Хасавюрт, не Махачкала, а Иерусалим («Мы тебя освободим, Богу души отдадим, Взор к Аллаху обратим, Будет наш Иерусалим!»).

Так что этот идеологический комплекс уже к 1999 году в значительной части этого оппозиционного радикального исламского сообщества распространился. И понятно, что отношение к евреям и Израилю в этом комплексе взглядов не самое любезное. А путинские годы переплавили варево в этом котле до нынешней ситуации…

Дагестан с этим погромом теряет едва ли не главное свое преимущество – статус махачкалинского аэропорта как международного. Теперь, я думаю, вряд ли кто-то будет страховать рейсы через Махачкалу. И для местной власти, и для местного криминалитета, который если что-то имеет, то не с убытков, а с прибылей, захват аэропорта был сюжетом крайне нежелательным.

Ни тем, кто на месте, ни федеральному центру не было выгодно, с одной стороны. Это нужно быть очень глубоким конспирологом, чтобы говорить, что это все извне. Нет, это обрушение случилось через консенсус в мусульманском сообществе. Потому что одно дело – абстрактный антисемитизм, другое – неконтролируемая толпа, которая теперь для очень многих символ этого региона».

– Так что произошло?

— С одной стороны, очень многие, в том числе дагестанские мусульмане говорят, что это была провокация, — говорит Черкасов. — Глава Дагестана Меликов, уверяет, что это все коварная лапа США. А для России всегда во всем украинцы виноваты.

Другая сторона дела – когда пытаются утверждать, что это инспирировано Кремлем, и это говорят даже вполне уважаемые политологи. Вот то, что видел я, шло как лесной пожар. Митинги в Черкесске. Поджог в Нальчике. Поджог общинного центра. Осада гостиницы в Хасавюрте. Поход на аэропорт в Махачкале.

Нынешняя скорость коммуникаций позволяет так делать. Коммуникации идут не в пустоте. Канал для этих коммуникаций – «Утро Дагестан». И вот тут возникают обвинения, что этот канал связан с внешними враждебными силами. Идеологи этого канала – вполне самостоятельные персонажи. В прошлом году они дали информационную базу борьбе с мобилизацией при поддержке Ильи Пономарева. Ну а потом, будучи раскручены на этой истории, продолжили самостоятельную жизнь, не имеющую никакого отношения ни к украинской повестке, ни к повестке российской оппозиции. Это такая исламская оппозиция.

Другое дело, что это комплекс взглядов, в котором Израиль и евреев не одобряют. Это некоторая часть идентичности многих современных представителей северокавказского мусульманского сообщества и не только северокавказского. Постфактум можно говорить, что это кто-то срежиссировал. Ну да, имеются следы ручной работы. Но в итоге случилось то, чего мало кто ожидал. И дагестанское сообщество, судя по ироничной реакции, которая идет на этих товарищей, вломившихся в аэропорт, вовсе с ними не солидаризируется.

— Во-первых, за два дня до этого некая манифестация в Хасавюрте с требованием растерзать не то евреев, не то израильтян, — продолжает Дымшиц. — А «прелесть» том, что в городе Хасавюрте нет ни одного еврея с тех самых 90-х годов! Там была большая процветающая еврейская община, которая вынуждена была эвакуироваться.

Вообще говоря, для такого рода всплесков совершенно никаких евреев не надо. Об этом очень хорошо написала моя коллега, антрополог Александра Архипова («Человек, живущий в таких культурах, всегда живет внутри группы, семьи, клана, рода, которым он себя чувствует обязанным. То есть, если все идут громить магазин, то и ты идешь». – Прим. «Деталей»).

Что, собственно, происходит в Махачкале? Понятная общая мусульманская солидарность с населением Газы. Это не значит, что все российские мусульмане или все мусульмане Кавказа настроены антиизраильски, одобряют исламских экстремистов или ХАМАС. Но мусульманское население более чувствительно к тому, что происходит в Газе. Есть некая, так сказать, почти биологическая солидарность.

Поэтому в «Телеграме» вирусно распространяется следующее соображение: через Махачкалу по расписанию сколько-то раз в неделю пролетают рейсы из Тель-Авива. Давайте пойдем на площадь перед аэропортом и устроим митинг против насилия Израиля в Газе. Потому что туда приземляются самолеты из Израиля. Пока ведь ничего плохого, выходящего за цивилизованные рамки, не случилось. Приходит две, может быть, три тысячи молодых мужчин.

А тут начинается кавказская специфика. На такого рода публичные мероприятия мужчинам, а не женщинам, ходить естественнее. И вот несимпатичная, не близкая, но вполне цивилизованная акция политического протеста вдруг невзначай превращается в погром. И понятно как. Стоит толпа молодых мужиков, и кричит, и машет перед аэропортом. И кто-то вдруг говорит: почему мы стоим как идиоты, когда самолет по ту сторону здания аэропорта, на летном поле? А давайте прогуляемся на летное поле и там покажем, как мы против.

Тут выясняется, что аэродром – это режимный объект. И им говорят: ребята, а вы куда? Дальше не надо быть большим инженером человеческих душ, чтобы понять, как это превращается в прямое насилие, в погромы, в драки, в попытки захватить самолет. Потому что кому-то уже прилетело по голове, а он дал сдачи, и понеслось. Поразительная специфика не в том, что в мусульманском регионе, следуя примеру Турции или европейских мусульман, люди идут против Израиля. И не в том, что люди идут к аэропорту, куда приземляются самолеты из Израиля.

Специфика в том, что митингующие – исключительно молодые мужчины, очень резко настроенные, естественно себя чувствующие в драке. Дальше уже все развивается не совсем по европейскому и даже не по турецкому сценарию. Все говорят про погром, я сам говорю. Строго говоря, это не классический погром, потому что погром – это если бы люди отправились, не дай бог, в Махачкалу и пытались громить дома, в которых живут евреи. Все-таки в Махачкале довольно большая община до сих пор. Этого не произошло и этого не могло произойти. Во всяком случае я не вижу к этому оснований по многим причинам. Во-первых, нет компактного еврейского квартала. Вот в Дербенте он, кстати, вроде бы есть, а в Махачкале – нет.

Понятно, что все страшно перепугались и, обжегшись на молоке, дуют на воду. Была некая попытка очень малочисленного антиеврейского митинга в Дербенте перед зданием синагоги. Всех свинтили мгновенно. То есть сейчас, конечно, власть дико была недовольна и напугана, она сейчас взялась за эту ситуацию очень жестко.

Но даже представьте себе, что эти люди пошли бы в город искать евреев. Они бы очень сильно нарвались, потому что это Кавказ, и при попытке что-то сделать с городскими евреями в городе очень сильно бы прилетело от соседей. Потому что какая разница, евреи они, не евреи – они наши соседи. У нас горизонтальные связи.

– Почему вы сами-то не уезжаете?

Во-первых, у меня есть дети, которые этого не хотят. Пока во всяком случае они учатся, и тот материал, с которым они работают как исследователи, находится в России. Я сам немолодой человек, много и, как мне кажется, небезуспешно работающий. Для меня отъезд – это автоматически превратиться в пенсионера. Я совершенно к этому не готов.

То же самое я могу сказать про мою жену, которая тоже вполне успешно работает по своей специальности. Она химик. И понятно, никакая лаборатория ей нигде не светит ни в Израиле, ни в любой другой стране мира. Пока мы можем, не очень сильно торгуя своей совестью, мы стараемся как-то жить и работать. Я за кадром оставляю эмоциональные моменты, что я очень привязан к Петербургу…

Нателла Болтянская, «Детали». AP Photo √