Кибуц Беэри готовился к празднованию, но тут на экране появились заложники

В субботу утром, едва взошло солнце, как члены кибуца Беэри начали подготовку к возвращению заложников Эли Шараби и Охада Бен Ами. Осторожная радость охватила кибуц. После целого года потрясений заложники из Беэри наконец-то должны были вернуться домой живыми.

«Мы не знаем, радоваться нам или горевать, — признался один из кибуцников. — Но каждый шаг — это часть процесса выздоровления. Нас эвакуировали в отель на Мертвом море, самой низкой точке на земле, и отсюда мы можем только подниматься».

В типографии кибуца были напечатаны таблички с изображениями заложников «Наш дорогой, как хорошо, что ты вернулся домой». Паб кибуца начал заполняться людьми. Были развешаны флаги, вывешены таблички, бар был подготовлен к этому событию. На деревянных столах лежали скатерти и тарелки с закусками, а полки были заставлены бутылками пива. Все было готово к празднованию — со смешанными чувствами.

Рядом с пабом был установлен большой трактор с желтым флагом и надписями «Охад» и «Эли» рядом с израильскими флагами. Радость была осторожной, но она присутствовала, отдавалась в звоне бокалов, в тихих объятиях и в слезах, которые невозможно было сдержать. Постепенно паб заполнялся, и даже эвакуированные из кибуца Хацерим настаивали на том, чтобы прийти, чтобы стать свидетелями этих моментов в кибуце.

Нив Алон, близкий друг Эли, беспокойно двигался вокруг, расставляя таблички и организуя напитки. Волнение было ощутимым, но каждое движение несло в себе тяжелые эмоции. В какой-то момент Нив повесил новую табличку с именем Эли рядом с табличкой для его брата, Йоси Шараби, погибшего в плену у ХАМАСа. На табличке для Йоси было написано: «До последнего заложника». Тот факт, что Эли возвращается, но без своей семьи, которая была убита 7 октября, тяготил жителей и приглушал радость.

Галь Коэн, секретарь кибуца, попытался объяснить свои чувства: «Мы переполнены чувствами. Мысли бешено несутся. Волнение огромное, мурашки бегут по телу, но мысль о тех, кто еще там, не дает мне покоя. Мы не оправимся, пока не вернутся все. Мы увидим и обнимем тех, кто вернется, и, к сожалению, некоторых из них похороним. Но это полный круг, и мы должны продолжать».

В 10:00 утра все внимание было приковано к экрану в пабе кибуца. Появилось короткое сообщение: «Скоро прибудет Красный Крест, чтобы забрать заложников». Воздух был заряжен. Медленно заполнялись диваны, извлекались бутылки пива, собирался кибуц.

Волнение было ощутимым. Время шло, но сообщение на экране оставалось прежним, а беспокойство росло. «Я больше не могу ждать», — сказала одна из кибуцниц.

«В трансляции говорят и говорят, но меня ничего не интересует. Я просто хочу их увидеть. Я не спала всю ночь, я просто хочу увидеть, как они стоят на ногах», — добавила она.

Паб продолжал заполняться, и двое посетителей усердно работали за барной стойкой, выдавая один за другим полные стаканы. Несмотря на ранний час, большинство людей уже держали в руках пиво. Ажиотаж достиг своего апогея — возможно, никогда прежде в столь ранний час здесь не подавали столько напитков. Но ожидание затягивалось. На экране началась пропаганда ХАМАСа, и жители кибуца заерзали на своих местах.

«Ну же», — вздохнул кто-то. Некоторые нервно грызли ногти, другие сидели, охватив голову руками, борясь с ожиданием. И вот это случилось. На экране  появился Охад Бен Ами, а затем Эли Шараби, исхудавший и бледный. Раздались громкие аплодисменты — и на краткий миг показалось, что радость наконец-то прорвется наружу. Но затем снова воцарилась тишина.

«Они такие худые», — прошептал кто-то.

За этим быстро последовали слезы. Лица застыли. Шок взял верх. Радость испарилась, и комната наполнилась беспокойством. При виже этих двоих, хрупких и изможденных, все лишились дара речи.

Некоторые закрывали лица, другие вскакивали, держась за голову. Тревога заполнила пространство, и тяжелая тишина сменилась болтовней в пабе. Слезы, радости в одно мгновение превратились в слезы глубокого беспокойства. «Это так тяжело, с одной стороны, радость, а с другой — так больно видеть их. Душу рвет», — сказала Ясмин Раанан.

Постепенно люди начали расходиться. Планировалось праздновать, но, похоже, не все испытывали радость — многие были в шоке. Один кибуцник остался в пабе, он сидел, склонив голову, по лицу у него текли слезы. Рядом с ним, положив ему на плечо, пытаясь его утешить, сидел его друг.

Снаружи на скамейке сидела кибуцница Авивит Джон. «Это не слезы радости, — сказала она. — Казалось, они пришли из мира мертвых. Мы очень хотели порадоваться, но это был тяжелый момент. Я надеюсь, что их появление станет поворотным моментом для всех — с этого момента все они должны вернуться домой».

Нив, друг Эли, добавил: «Радость была очень короткой, и, когда мы увидели Эли, в она в одно мгновение превратилась в печаль и злость. Теперь мы все должны быть сильными, чтобы поддержать его, и нам предстоит долгий путь».

Эден Соломон, «ХаАрец», М.Р. Фото: Илан Ассаяг ∇