Как атака Израиля в Катаре помогает Ирану

Во вторник, когда американские радары в Катаре засекли израильские самолеты, направлявшиеся для атаки на лидеров ХАМАСа в Дохе, в Каире проходила важная встреча, оставшаяся незамеченной в регионе и в мире.

На встрече, в которой приняли участие министр иностранных дел Ирана Аббас Арагчи и генеральный директор Международного агентства по атомной энергии Рафаэль Гросси, было подписано соглашение, которое может открыть путь к возобновлению ядерных переговоров между Соединёнными Штатами и Ираном, снять угрозу ужесточения санкций против Ирана и, возможно, восстановить дипломатические отношения между Тегераном и Каиром.

В соответствии с соглашением, детали которого пока не обнародованы, Иран позволит инспекторам МАГАТЭ возобновить работу на всех ядерных объектах страны, включая те, что подверглись ударам Израиля и США в июне. Именно это стало причиной запрета инспекций Тегераном.

Возобновление инспекций является одним из трёх условий, которые страны Е3 — Германия, Великобритания и Франция — назвали обязательными для того, чтобы отсрочить на шесть месяцев запуск механизма автоматического восстановления санкций. Два других условия — это предоставление полного отчёта о судьбе 404 килограммов урана, обогащенного до 60 процентов, и возобновление переговоров с Соединёнными Штатами.

Вскоре после израильско-американских атак иранский парламент принял закон, запрещающий любое сотрудничество с МАГАТЭ, подозревая агентство в передаче информации Израилю. Однако Арагчи заявил, что новое соглашение основано на этом законе, и инспекции могут возобновиться при условии одобрения Совета Безопасности ООН, которое теперь получено.

Но график не оставляет много времени для переговоров. Страны Е3 запустили механизм введения санкций, когда в конце прошлого месяца объявили о его активации. В соответствии с ядерным соглашением 2015 года, крайний срок для реализации этого механизма — 18 октября, если не будет согласовано продление.

Как обычно, вопрос состоит в том, пытается ли Иран выиграть время, откладывая переговоры об инспекциях и добиваясь очередного продления перед вступлением санкций в силу. Тем временем Тегеран старается обеспечить себе защиту с помощью российских и китайских гарантий, которые должны сделать так, чтобы санкции, даже если они будут введены, остались фактически пустой формальностью.

Но даже если Иран действительно серьёзен, по крайней мере в части возобновления дипломатического канала с президентом США Дональдом Трампом, остаются нерешёнными две серьёзные проблемы. Иран настаивает на своём праве обогащать уран на собственной территории и хочет получить от США гарантии, что он не будет подвергнут нападению, пока продолжается дипломатический процесс. В прошлом Трамп отвергал оба требования, а после того как в июне истек его двухмесячный ультиматум иранским лидерам, он отдал приказ атаковать ядерные объекты.

Но после израильской атаки на ХАМАС в Катаре, гневная реакция Трампа на которую указывает, что он выступил бы против неё, если бы его спросили, в Тегеране поняли: гарантии президента могут оказаться пустыми без обязательств со стороны Израиля. Теперь в этом убеждены все страны региона. Ведь когда Тегеран требует гарантий от США, стратегическая посылка Ирана и его арабских соседей состоит в том, что именно Соединённые Штаты — единственная сила, способная гарантировать безопасность региона, предотвратить войну и защитить своих союзников.

Эта установка базируется на представлении, что государства Персидского залива «платят» за свою безопасность, массово закупая американское оружие, инвестируя триллионы долларов в экономику США и разделяя политическую линию Запада. Они соглашаются ограничивать конкуренцию со стороны России и Китая, считать Иран региональной и глобальной угрозой, согласовывать определение терроризма и в конечном счёте нормализовать отношения с Израилем в рамках Авраамских соглашений — плода видения Трампа.

Эта концепция, достигшая пика в первый срок Трампа, стремилась создать американо-арабский оборонительный альянс с Израилем в качестве партнёра. Именно это заставило Иран пересмотреть свой стратегический курс.

Тогда Иран сделал ставку на Россию и Китай, с которыми подписал долгосрочные соглашения о сотрудничестве, обещавшие (но так и не реализовавшие) инвестиции на сотни миллиардов долларов. Тегеран также начал выстраивать политику «нулевых проблем» с арабскими соседями.

К началу 2023 года Иран восстановил дипломатические отношения с Объединёнными Арабскими Эмиратами и Саудовской Аравией — с последней при посредничестве Китая. Он также укрепил связи с Катаром, своим партнёром по гигантским газовым месторождениям в Персидском заливе. Всё это основывалось на предположении, что влияние этих стран в Вашингтоне обеспечит Ирану защиту от американских и израильских атак.

В рамках этой стратегической концепции Иран привлёк соседей — Оман, Катар, ОАЭ и (за кулисами) Саудовскую Аравию — к посредничеству с Соединёнными Штатами по ядерному вопросу. Так он создал сеть «заинтересованных» арабских сторон, которые, даже если они и не являлись реальными союзниками, могли служить противовесом израильскому влиянию в Вашингтоне по ядерной теме.

На этом фоне неудивительно, что страной, выбранной для проведения церемонии подписания соглашения о возобновлении ядерных инспекций на этой неделе, оказалась арабская страна — Египет, а не Австрия или Италия.

Усилия Ирана по восстановлению дипломатических отношений с Каиром, разорванных после мирного договора Израиля с Египтом в 1979 году, продолжались три года без особого успеха. Египет не спешит предоставлять Ирану арабскую легитимность, тем более что его исторический счёт к Ирану длиннее и болезненнее, чем у Саудовской Аравии и тем более у ОАЭ.

По сути, Египет не спешит восстанавливать отношения со страной, которую он считает враждебной. Он был последним арабским государством, восстановившим отношения с Турцией, последним, кто вернул Катар в арабское сообщество после блокады, возглавленной Саудовской Аравией, и до сих пор не открылся полностью для режима сирийского президента Ахмада аш-Шараа. Отношения с Ираном также развиваются в «египетском темпе».

Однако в прошлом году наметился переломный момент, проявившийся во время визита Арагчи в Каир в июне, примерно за десять дней до начала израильско-американской атаки на Иран. На совместной пресс-конференции со своим египетским коллегой Арагчи заявил, что «между двумя странами больше нет препятствий, и двусторонние отношения стоят на повестке дня сейчас больше, чем когда-либо. Взаимное доверие между Египтом и Ираном, которое существует сегодня, в другое время было бы невозможным».

Слишком рано говорить о том, когда и при каких условиях две страны восстановят отношения, но растущее потепление между ними посылает Соединённым Штатам и Израилю ясный сигнал о том, что стратегическую концепцию нужно пересматривать — представление о том, что проамериканская арабская ось обязательно является антииранской.

Израильская атака на Катар может ещё больше подорвать эту стратегию и принести Ирану политические выгоды, которых он не мог предвидеть. И это нанесет ущерб отношениям между Соединёнными Штатами и странами региона. По их мнению, Израиль обошёлся с Катаром, страной, которую Вашингтон считает важным союзником вне НАТО, так, словно это Иран, Сирия или Ливан — «свободная зона огня», которая может быть атакована в любое время и по любому поводу.

Фактический правитель Саудовской Аравии Мохаммед бин Салман сообщил Катару, что предоставит для его защиты все ресурсы королевства. Правитель Объединённых Арабских Эмиратов Мохаммед бин Зайед оперативно прибыл в Катар с визитом солидарности. Президент Ирана Масуд Пезешкиан и эмир Катара провели поддерживающий разговор. Все эти реакции создают ощущение солидарности с арабскими странами, в рамках которой Иран воспринимается как равноправный участник. Ведь он больше не единственная страна региона, подвергшаяся нападению Израиля.

Это «партнёрство судьбы» не означает военного или стратегического союза, но указывает на растущую трещину в позициях Соединённых Штатов в регионе. Ведь если самая могущественная страна в мире не может гарантировать благополучие своих союзников и обеспечить политическую отдачу за их «услуги» и инвестиции, им, возможно, придётся разрабатывать новую оборонную стратегию.

В лучшем случае новая стратегия потребует от Трампа проведения политики сдерживания израильской угрозы. В крайнем случае новая стратегия будет рассматривать Израиль как враждебную страну, угрожающую безопасности всех государств региона. Тогда антииранская ось будет заменена антиизраильской.

Цви Барэль, «ХаАрец», М.Р. На фото: ежегодный антиизраильский «День Аль-Кудса» в Тегеране. AP Photo Vahid Salemi