К счастью для Израиля, Иран не самоубийца. Деэскалация на фоне эскалации?

После беспрецедентной воздушной атаки Ирана на Израиль «теневая война» между двумя региональными врагами внезапно изменилась, войдя в неизведанные воды. Комбинированный залп в ночь на 14 апреля подтвердил предупреждения США о неминуемом возмездии Ирана за смертоносный авиаудар по части комплекса иранского посольства в Дамаске, якобы нанесенный Израилем 1 апреля.

В результате этого авиаудара были уничтожены, в частности, ключевые фигуры региональной политики Ирана, особенно направленной против Израиля в контексте войны в Газе.

Главным среди убитых был генерал Мохаммад Реза Захеди, который на протяжении примерно двух десятилетий играл центральную роль в деятельности сил «Кудс» Корпуса стражей исламской революции (КСИР), отвечающих за операции КСИР вне границ Ирана. Именно он курировал военные операции Ирана в Ливане и Сирии.

Однако удар по Дамаску стал лишь последним в ряду тяжелых ударов, нанесенных по интересам Исламской Республики израильскими ликвидациями высокопоставленных иранских командиров или деятелей «оси сопротивления» начиная с декабря 2023 года.

Прежде всего это Салех аль-Арури из ХАМАСа, убитый в Бейруте, и иранский бригадный генерал Рази Мусави, координатор деятельности Ирана в Сирии, убитый в Дамаске. Все эти фигуры занимали центральное место в военном трио Иран – «Хизбалла» – ХАМАС, которое с 7 октября превратилось в реальную, если не экзистенциальную, угрозу Израилю.

• Читайте также:
• Убитый в Дамаске иранский генерал был причастен к резне 7 октября
• Зачем Израиль так поднял ставки в борьбе с Ираном
• Хотят ли простые иранцы войны с Израилем?

Возможно, эти израильские операции были основаны на предположении об иранской стратегической слабости, учитывая страх Тегерана перед тотальной войной. Это продиктовало иранское нежелание, а то и бездействие после таких смертоносных ударов.

Сдержанность Исламской Республики была также истолкована как слабость в глазах ее внутренних и региональных сторонников, которые уже разочаровались в связи с заметным разрывом между пламенной антиизраильской риторикой и сдержанностью на местах.

Чтобы отразить такую критику, Тегеран часто восхвалял свое «стратегическое терпение», позволяющее ему выбирать время и место нанесения ответного удара. Но такая тактика рискует превратиться в маскировку слабости и пассивности.

В результате давление на иранский режим усиливалось, чтобы он наконец отреагировал на действия Израиля – на этот раз напрямую, а не только через свою региональную марионеточную сеть. В ретроспективе удар по Дамаску стал последним гвоздем в крышку гроба «стратегического терпения» Ирана.

Однако, несмотря на нападение на Израиль, Исламская Республика не является режимом самоубийц, а озабочена исключительно своим выживанием. Иранское государственное телевидение с готовностью объявило о запуске «десятков беспилотников и ракет» по Израилю, причем, как сообщалось, до этого Тегеран проинформировал Вашингтон (американские официальные лица впоследствии это отрицали), предоставив тем самым другой стороне достаточно времени подготовки обороны.

Ни одна из иранских атак не привела к гибели людей. Режим празднует великую победу, а государственное телевидение частично использует фальшивые изображения пожаров на территории Израиля. Итак, атака не нанесла «максимального ущерба», как грозил начальник Генерального штаба вооруженных сил Ирана генерал Мохаммад Багери после удара по Дамаску.

Напротив, «максимальный ущерб» мог быть нанесен в результате другого варианта иранского возмездия, возможно, самым страшным оружием для израильтян: массовой атакой «Хизбаллы», находящейся по ту сторону границы в Ливане.

Другими словами, эти характеристики иранского нападения могут также означать стремление к деэскалации на фоне эскалации. На самом деле, несмотря на гораздо больший масштаб, атака Ирана напоминает ответные действия в ответ на убийство американским беспилотником в январе 2020 года генерала Касема Сулеймани. Тогда иранские силы выпустили более десятка баллистических ракет по двум иракским авиабазам, на которых находились американские войска. При этом обошлось без жертв, так как Тегеран заранее предупредил об атаке.

Для иранского руководства миссия представляется завершенной, о чем свидетельствуют комментарии Багери и представителей Ирана в ООН. Таким образом, эта спасительная демонстрация силы достигла двух целей. Во-первых, это восстановление утраченного доверия среди своих внутренних и региональных приверженцев; во-вторых, создание некоторого сдерживающего фактора против продолжения Израилем громких ликвидаций.

Кроме того, противоположный лагерь может заявить о своей победе: Израиль – благодаря успешной обороне и предотвращению последствий иранского залпа, а США и их союзники – за эффективный коллективный ответ. Такая беспроигрышная комбинация может позволить деэскалацию, однако этот сценарий будет зависеть от реакции Израиля и последующих ответных действий.

Тем не менее атака имеет далекие последствия и поднимает важные вопросы: неужели Тегеран осуществил эту масштабную операцию, рассчитывая на то, что президент США Джо Байден не захочет поддержать Израиль в войне против Ирана? Если это так, то ситуация создаст почву для дальнейших наступательных действий Ирана против Израиля вплоть до ноябрьских президентских выборов в США, что потенциально может кардинально изменить оценку иранских рисков.

Кроме того, поскольку правила военного баланса между Ираном и Израилем якобы изменились, станет ли Тегеран выполнять то, что глава КСИР Хоссейн Салами объявил новым иранским «уравнением», что отвечать на действия Израиля против него он будет, снова нанеся удар с территории самого Ирана?

Среди этих неопределенностей ясно одно: прямая война Ирана против Израиля и, возможно, США может оказаться чрезвычайно дорогостоящей для Тегерана в военном и экономическом плане и даже поставить под угрозу выживание его режима. Ведь внутри страны режим переживает глубокий кризис легитимности, и в случае войны не стоит ожидать эффекта «сплочения вокруг флага».

В настоящее время, когда экономический кризис в Иране постоянно усугубляется, чтобы отвлечься от него, режим усилил давление на женщин, восстановив так называемую полицию нравственности против тех, кто, по его мнению, не соблюдает предписание о ношении хиджаба.

Важно отметить, что иранское общество понимает: внешнеполитическое поведение Исламской Республики служит интересам режима, а не национальным интересам.

Кроме того, такая организация, как КСИР, столь глубоко погрязшая в экономической коррупции, не очень-то стремится ввязываться в потенциально экзистенциальную войну против значительно превосходящих военных противников.

Доктор Али Фатхолла-Неджад, «ХаАрец», М.Р. AP Photo Vahid Salemi √

Автор – директор Центра Ближнего Востока (CMEG), автор книг «Исламская Республика в экзистенциальном кризисе» и «Иран в формирующемся новом мировом порядке»