Засекреченный позор военной разведки

Его накачали транквилизаторами и психотропными препаратами, а затем трое санитаров поволокли его в медкабинет, на процедуры. Его вид выражал абсолютное безразличие; казалось, остекленевший взгляд не фокусировался ни на каком предмете. Санитары силой уложили его на кушетку и прикрепили к его голове электроды. Так начался первый сеанс, прописанный майору Амиту, одному из самых незаурядных офицеров разведки из подразделения 504 – секретного подразделения ЦАХАЛа, которое работает за границей. Ему предстояло пережить еще одиннадцать сеансов воздействия электротоком.

Время – конец 70-х годов прошлого века. Место действия: психиатрическая больница Мазор в Акко, на севере Израиля.

Из-за подписки о неразглашении, которая касается данной публикации, я прибегну к кодовому названию «Горькая пилюля» — исключительно в целях необходимой конспирации. Речь идет о систематической незаконной деятельности государства на протяжении многих лет, и лишние подробности могут лечь несмываемым клеймом на многих бывших сотрудников разведки, а Израилю принести дурную славу.

Амит, который предпочитает не раскрывать свое имя, играл второстепенную роль в этом деле, пока не попросил освободить его от опостылевших ему обязанностей. Органы безопасности, со своей стороны, опасались, что он не будет держать язык за зубами, и решили пойти на все, чтобы он не заговорил. Возможно, они зашли слишком далеко.

Первоначально Амита обвинили в шпионаже – дескать, он поделился подробностями операции с сотрудниками подразделения, у которых не было надлежащего допуска. Утверждалось также, что он был наркоторговцем.

Позже армейские власти заявили, что снимут обвинения, если он согласится, чтобы его поместили в спецпалату. Изоляция и «лечение» электоротоком – лишь часть долгой саги об угрозах и унижениях, исходящих, как ни прискорбно, со стороны армии, полиции и Службы общей безопасности «Шин-Бет» (ШАБАК). Пик этого абсурда пришелся на 80-е годы, когда Амита вновь обвинили в шпионаже, на сей раз за контакты с агентами ЦРУ. За это его приговорили к 12 годам тюрьмы.

Я слежу за историей Амита более двадцати лет. За это время она обросла множеством тяжелых вопросов, на которые пока нет ответа. В течение всего этого периода я снова и снова пытался рассказать историю операции «Горькая пилюля». Увы, я терпел одно фиаско за другим. Упорство и настойчивость, с которыми разведывательные органы пытались скрыть эту историю, буквально закопать ее, чтобы не осталось и следа, привели меня к выводу, что причина кроется в… страхе осрамиться, а не в реальной заботе о национальной безопасности. Суды и службы безопасности блокировали каждую попытку публикации с помощью постановлений о секретности, приказов о неразглашении и неуемной цензуры.

Недавно я снова попытался нарушить заговор молчания вместе с журналистом Дороном Галезером, адвокатом Шломи Захари и при поддержке бывших высокопоставленных военных и государственных деятелей, в том числе генерала ЦАХАЛа – все мы считаем, что пришло время пролить свет на эту давнюю историю. Однако судьи Верховного суда на закрытом заседании снова отклонили эту просьбу, заслушав мнение начальника военной разведки, генерала Тамира Хеймана, зачитанное в его отсутствие.

Готовя эту статью к публикации, я беседовал с многочисленными сотрудниками разведки и юристами на условиях анонимности, просмотрел множество медицинских записей и юридических документов.

А сам Амит молчал годами. Теперь, когда ему исполнилось 75 лет, он готов рассказать историю своей жизни, надеясь все же исправить несправедливость, допущенную по отношению к нему. На этой неделе через своего адвоката Эльада Манна он обратится с новым ходатайством в Верховный суд с требованием, чтобы органы безопасности передали ему соответствующие документы.

Три пули в живот

У Амита не просто боевое прошлое. Он прошел через такое, что многим и не снилось – от службы в ВМФ до элитного спецназа «Эгоз», совершавшего дерзкие рейды в Ливане. В одном из таких рейдов, в 1972 году, Амит получил три пули в живот; кроме того, от разорвавшейся неподалеку гранаты из РПГ  семьдесят осколков буквально изрешетили Амита. Но он остался жив и, провалявшись в госпитале, понял, что пора демобилизовываться. Однако незадолго до этого встретился с подполковником Иешуа Бар-Тиква, командиром северного округа спецчасти 504, который предложил ему работу. Амит обдумал предложение и согласился. Это было решение, о котором он сожалеет по сей день.

Но тогда это звучало заманчиво. Упомянутое подразделение действовало без тормозов, будучи практически свободным в своих операциях и обладая неограниченными возможностями.

Следует отметить, что в первые годы создания Израиля граница постоянно нарушалась в обе стороны. С одной стороны, это облегчало вербовку агентов, работавших на нашу страну, а с другой — позволяло проникать на нашу территорию вражеским лазутчикам и контрабандистам.

Контрабанда служила подразделению до определенного момента, предоставляя агентам прикрытие, но связи между контрабандистами и офицерами подразделения 504 создали благодатную почву для коррупции. Эта явление в особенности стало заметным на севере.

«Подразделение участвовало во многих операциях, нередко балансируя на грани нарушения закона, — признался бывший офицер из 504. — По-видимому, были офицеры, которые занимались контрабандой наркотиков, золота, электротоваров. Вы должны понимать, что в 50-60-х годах не составляло никакого труда пересечь границу и пробраться в Ливан или в любую другую соседнюю страну. Деятельность подразделения выглядела чрезвычайно заманчиво. Бизнес, который служил прикрытием разведчикам, переплетался с нелегальной торговлей».

Высокопоставленные государственные деятели Ливана участвовали в местных наркооперациях, где крутились миллиарды долларов. Подразделению 504 было известно о торговле наркотиками в течение десятилетий, и, следуя маршрутами наркотрафика — в основном, гашиша и опиума — через Ближний Восток, оно также обратило это обстоятельство в свою пользу.

Примерно в то же время Амита отправили на базу подразделения 504, расположенную на горе Мирон; его назначили ответственным за ведением дел, а именно – вербовщиком и связным между агентами. Будучи прекрасным специалистом, он преуспел в своей работе и вскоре пошел на повышение. На его счету числилось немало успешных операций и завербованных агентов.

Пилюля, сломившая Амита

Все началось с того, что Амита вызвали в Тель-Авив, где новый командир подразделения 504 полковник Моше Кристал предложил ему подписать новую форму секретности из-за проведения операции «Горькая пилюля», о которой знал ограниченный круг разведчиков.

Как вспоминает Амит, только после того, как началась эта операция, он понял, во что он угодил: ему пришлось иметь дело с сомнительными персонажами и участвовать в сомнительных сделках. Всеми правдами и неправдами он попытался выйти из игры и попросил Кристала его отстранить, но тот отказался. С этого момента и началось его падение: невинная жалоба, что он дико устал — Амит пожаловался двум сотрудницам штаба подразделения — обернулась чуть ли не разглашением государственной тайны и обвинением в шпионаже. Помимо этого, шофера Амита задержали, обнаружив у него 19 кг гашиша на сумму свыше 100 тысяч шекелей, и шофер сказал, что якобы хранил наркотики и торговал ими с ведома своего начальника, добавив, что и раньше имел дело с гашишем и опиумом, и опять-таки с ведома и благословения Амита.

Словом, дело Амита и его шофера передали трибуналу; но если последний признал свою вину, то Амит не собирался этого делать, будучи уверенным в своей правоте. И вот тут-то и началась история с психбольницей: осознав, что он действительно может добиться своего через гражданский суд и обнародует нежелательные подробности, которые могут вызвать международный скандал, ему и предложили в обмен на отмену приговора отправиться в психбольницу.

«Меня поставили перед выбором: госпитализация или тюремное заключение по обвинению в шпионаже, — сказал Амит. — На мой взгляд, это было принудительное заключение с целью заставить меня замолчать и убрать с дороги, и в этом мои оппоненты весьма преуспели».

Амит провел в психбольнице три года и вышел оттуда другим человеком. Друзья и близкие не узнали его – он стал озлобленным, беспокойным, не мог вести нормальную жизнь, порой исчезал из дома на несколько часов, бесцельно бродя по улицам.

Но на этом его злоключения не закончились.

В 1984 году Амит случайно встретился с сержантом морской пехоты США, чей корабль стоял на якоре в хайфском порту. Морпех представился как «Дэвид», и они стали друзьями. А какие секреты между друзьями? И Дэвид поделился со своим новым другом своим заветным желанием: он собирался демобилизоваться в ближайшее время, переехать в Германию и начать производство одежды. Да и Амит был не прочь поменять свою жизнь – предложение пришлось весьма кстати и они ударили по рукам. А вскоре Дэвид связался с израильтянином из Америки и назначил ему встречу в Германии: они встретились в отеле Savoy во Франкфурте и обсудили создание совместного бизнеса.

Следующая встреча должна была состояться в маленьком городке под Кельном, и тут выяснилось, что, на самом деле, Дэвид — не тот, за кого себя выдает. Он и его коллега пытались завербовать Амита, требуя от него информации о деятельности военной разведки Израиля. Будучи сам опытным вербовщиком, Амит сказал, что готов консультировать американцев по Сирии и Ливану, но только не по Израилю, взамен на американский паспорт и визу.

Но… сделка не состоялась, и Амит вернулся на родину. Его задержали через два года после поездки в Германию, в 1986, опять обвинив в шпионаже и предательстве. И снова – прессинг, угрозы, шантаж. Единственный факт, который Амит признал – это контакты с «Дэвидом», и ничего больше. Суд в Хайфе не принял во внимание ни один из доводов защиты, обвинив подсудимого в связи с иностранными агентами, в хранении секретных документов и шпионаже, добавил  отягчающие обстоятельства и приговорил его к 12 годам лишения свободы.

В конце 80-х годов Амиту удалось переправить диктофонную запись своей истории журналистам, которые опубликовали ее в 1988 году в урезанном виде в соответствии с требованием военной цензуры.

Позже в одиночке, где сидел Амит, появился человек, представившийся как Дани Кнаан; он попросил заключенного не распространять конфиденциальную информацию и заверил его, что оборонное ведомство внимательно отнеслось к его проблеме, и если он наберется терпения, появится шанс на досрочное освобождение.

Впоследствии Амит узнал в посетителе Яакова Пери – тогдашнего директора ШАБАКа.

Фактически Амит отсидел семь лет. Его не лишили воинского звания. Теперь он получает пенсию ЦАХАЛа и пособие по инвалидности за свои боевые ранения. В свободное время работает волонтером в ассоциации бывших бойцов подразделения «Эгоз». Он продолжает чувствовать, что стал жертвой хищнической системы, которая предала его и заставила замолчать, пресекая любую попытку рассказать правду о его деле из опасений, что ее собственные позорные подвиги будут раскрыты миру.

Амит признает, что сам отнюдь не образец добродетели и совершил много глупостей, которые его не украшают.

На вопрос, чувствует ли он какую-то ответственность за свои поступки, Амит ответил: «Не какую-то, а полную. Я не должен был соглашаться с предложением лечь в психушку. Там все и началось…».

Йоси Мельман, «ХаАрец», М.К. На фото: военная разведка. Фото: Моти Мильрод˜