Израиль может завоевать хоть весь Ближний Восток, но все равно не выиграет эту войну

С течением времени — а скоро пройдет полтора года с той проклятой «черной субботы» — только укрепляется понимание, как много мы уже проиграли в войне, как много мы продолжаем терять. Никакая военная победа, полная или частичная, не отменит этого поражения. Даже если мы завоюем весь Ближний Восток, даже если все сдадутся нам, мы не выиграем эту войну.

Трудно писать об этом, это кажется болезненным и чуждым, но, тем не менее, это именно то, что мы чувствуем.

Мы проиграли 7 октября, и мы проигрываем с каждым убитым солдатом, с каждым заложником, который по-прежнему в плену, с каждой семьей, которая не вернулась домой, с каждым солдатом, чья душа была изломана, и с каждым ребенком, который начал мочиться в постель.

Мы также проигрываем с каждым домом, который нас заставляют сносить, с каждым районом, который нас заставляют перепахивать, и с массой людей, которых мы вынуждены убивать — и я намеренно пишу «вынуждены».

Я не думаю, что Израиль разрушает или убивает без причины, но я думаю, что каждое такое действие углубляет наше поражение, и мы не осознаем этого поражения – мы ошибаемся, если думаем, что победа выглядит именно так.

Но мы проигрываем не врагу — мы проигрываем самим себе, душе нашего народа, нашему сознанию, нашим детям, тому, что, возможно, мы хотим здесь построить.

Одна из самых важных вещей, которым научила нас эта война, заключается в том, что можно нарушить суверенитет силой — как это сделал с нами ХАМАС в ту проклятую субботу, — но силой вернуть суверенитет невозможно, и неважно, сколько силы вы используете. Суверенитет, как и доверие или идентичность, нужно восстанавливать, по одному маленькому шагу за раз — не снаружи, а изнутри.

Тот, кто не спрашивает себя, какое сообщение несла нам реальность в ту субботу, и что она пытается сказать нам с тех пор, никогда не сможет найти ответ. Пока нас глушит шум пушек, мы — как общество — истекаем кровью суверенитета. Это не значит, что нам не нужно бороться. Нужно. Я не пацифист, но у нас не будет настоящей безопасности в долгосрочной перспективе, если мы сначала не признаем, что проиграли.

Мы, конечно, должны сделать все возможное, чтобы вернуть заложников домой как можно скорее, но не ради победы.

Заложники должны быть возвращены домой, чтобы мы снова научились дышать. Навязчивое стремление к военной победе, которая якобы сотрет поражение, стало для нас опасным механизмом подавления — а для некоторых даже отрицания.

Я уже писал, что различие между теми, кто признает поражение, и теми, кто его отрицает, может быть наиболее точным описанием раскола в израильском обществе сегодня.

Это осознание только усиливается. Следующее руководство Израиля должно быть способным признавать это поражение, не на уровне обвинения того или иного чиновника — но на уровне глубокого душевного поиска того, что привело нас к этому моменту. Признание всей нашей ответственности, того пути, по которому мы шли, той истории, которую мы рассказали, наших грехов.

До сих пор я не слышал ни с одной из сторон, ни одного политического или общественного лидера, который бы действительно провел такой глубокий духовный анализ. До сих пор я не слышал ни одного лидера, который бы сказал, что мы проиграли, что мы проигрываем — не только в военном плане, но и в невозможности воспринять колоссальный изъян, образовавшийся в нашем понимании реальности, этого региона и особенно самих себя.

Великая сила иудаизма, позволившая ему выжить на протяжении всей истории, заключается в его способности признавать собственные поражения, собственные грехи, собственное разрушение. Устанавливать дни поста покаяния, скорбеть из года в год. Вчера, в пятницу, был пост «асара бе-тевет». Тысячи лет евреи постятся в тот день, когда Навуходоносор, царь Вавилона, осадил Иерусалим в VI веке до нашей эры.

Наша единственная настоящая победа как общества, наша способность возродиться, создать будущее полностью зависит от нашей способности честно, осознанно и революционно вести разговор о поражении.

Яир Асулин, «ХаАрец», Н.Б. На фото: митинг протеста на «площади заложников» в Тель-Авиве 23 ноября. Фото: Итай Рон