Итоги «Рассвета»: почему в этот раз Израиль ударил первым?

Эли Тасман некогда был послом Израиля в Казахстане и Кыргызстане. Полковник в отставке, в прошлом – глава штаба подразделения разведки 8200, объяснил, почему в этот раз израильская армия решила нанести превентивный удар по врагу.

– После ареста лидера «Исламского джихада» в Иудее и Самарии мы знали, что террористы готовятся к мести. Были угрозы – и небеспочвенные. Мы знали, что запланирован обстрел противотанковыми ракетами гражданского автобуса, и решили не ждать, пока по нам нанесут удар, – ударили сами по исполнителям и лидерам террора. В связи с этим я хочу напомнить: мы маленькая страна и армия у нас вовсе не велика, поэтому наша доктрина со дня основания Израиля – атакующая. Мы не можем позволить себе воевать от обороны. Израильских офицеров обучают именно этому. А прошлые операции, как вы помните, растягивались на 20 и даже 50 дней. У нас были потери. Гибли и военные, и гражданские. И всегда мы только реагировали. На этот раз пошли другим путем.

– Как готовилась операция? Одни говорят, что ее готовили три месяца, другие в то же время – что это была оперативная необходимость. Как согласуются два этих утверждения?

– Наша армия всегда готовится ко всему. Есть оперативные планы на любой случай. Есть банки целей. Армия готовится к любым вариантам, к противостоянию со всеми без исключения врагами: на севере или на юге, близкими или далекими. Есть все сценарии. И когда разведка сообщает, что существует угроза, из ящика достают заготовленный на этот случай план.

А разведка у нас всегда на очень высоком уровне. Представьте себе: для того чтобы успешно ликвидировать двух высокопоставленных террористов, что было сделано во время этой операции, надо было посекундно знать, где находится каждый из них. Как перемещаются. Они все время ночуют в разных домах, в разных комнатах, и нашей разведке всегда надо знать, где они, в каждый конкретный момент. При этом все должно быть сделано так, чтобы свести к минимуму вероятность нанести вред невинным людям. И когда поступает приказ о ликвидации, благодаря нашей разведке находится то самое место и то самое нужное время.

Само же решение о подобных операциях всегда принимается как минимум на уровне премьер-министра и министра обороны. Или более широким составом – кабинета по безопасности из нескольких министров. Армия представляет сценарии действий, а руководители государства принимают решение, выбирая из предложенного то, что считают наилучшим вариантом в данной ситуации.

– «Джихад» до последнего момента продолжал обстрелы – разве это можно назвать успехом?

– Они всегда так поступают. Даже если бы у них осталась одна ракета, они бы выпустили ее последними, чтобы представить себя победителями. Это не играет никакой роли, и этому факту не нужно придавать никакого значения.

– Ликвидация главарей «Джихада» – это так важно? На их место сразу придут другие.

– Придут, конечно. Так было и так будет. Бывали случаи, когда высокопоставленных террористов легко заменяли. А бывало, что потери оказывались невосполнимыми, и новые лидеры показывали себя значительно более слабыми и менее опасными, чем ликвидированные. Заранее знать нельзя. Но, как правило, такие акции как минимум на время ослабляют террористов.

– Вернемся к вопросу о ХАМАСе: почему все же на сей раз он не вмешался? Это страх или радость от унижения конкурентов?

– Они не вмешались, потому что потерь у них было бы больше, чем выигрыша. То, что они совсем не против ослабления своего конкурента – «Исламского джихада», тоже правда. С нашей стороны премьер-министр Лапид и министр обороны Ганц вели очень правильную политику: они сразу заявили, что тот, кто не вмешается, тот не пострадает. И если власти Газы – по факту ХАМАС – не присоединятся к войне, то Газа не пострадает. Израиль будет давать ее жителям работу, пропускать грузы. Надо понимать, что, являясь реальной властью в Газе, ХАМАС должен и вести себя как власть: так или иначе обеспечивать потребности людей в питании, деньгах, электроэнергии и работе. А все это невозможно без согласия Израиля. Поэтому они не вмешались – и правильно сделали.

– Какова роль Египта в окончании операции?

– Сегодня люди уже почти забыли, что Египет когда-то был нашим главным врагом. Это огромная страна, это 100 миллионов жителей, у них была сильная армия, и мы всегда с ними воевали. Я сам служил на Синае и помню, какой это был сильный и опасный враг. А сегодня они помогают нам, потому что у них есть свои интересы. Их помощь как посредников очень важна, без них мы не могли бы действовать так, как сейчас. А мы со своей стороны тоже помогаем им на Синае.

– Вы сами бывший разведчик. Вы говорили, как тяжела работа разведки в секторе Газа. На этот раз разведка полностью справилась с задачей?

– У меня просто нет слов. Я давно в отставке, но мы встречаемся время от времени с командованием разведки. Она сегодня работает великолепно, и вы видите результаты. Раньше было не так. Разведка работала сама по себе, ШАБАК – сам по себе. Каждая служба работала отдельно. Сегодня всё наоборот. Все вместе работают, координируют действия, совместно принимают решения. И это приносит свои плоды.

– А почему, несмотря на такую хорошую работу разведки, не были уничтожены все пусковые установки «Исламского джихада», и они продолжали обстрелы? Их не смогли найти?

– Возможно, некоторые установки не смогли обнаружить, но большинство мест, конечно, были известны. Но мы не можем атаковать установку в школе среди детей, в мечети, в больнице, в жилом доме… Это их метод. Газа – самое густонаселенное место на планете. И работать тут надо, как хирург. Осторожно и точно. Так мы и поступали. Но уничтожить все или даже знать абсолютно все в таком густонаселенном анклаве невозможно.

– Как вы оцениваете действия ЦАХАЛа и правительства в этой операции?

– Всегда, когда у нас происходят такие операции, любое правительство работает для победы, прилагает все силы. Любое, не только это. Армия дает рекомендации, правительство принимает решения. Но в этот раз было нечто отличное от того, к чему мы давно привыкли. Было настоящее сотрудничество при принятии решений. Впервые мы не слышим постоянное: «Я, я, я». Слышно было: «Мы». В своей речи премьер-министр Лапид поблагодарил и министра обороны, и руководителей армии, и президента Египта. Даже Нетаниягу. Я не хочу сказать, что в прошлые разы правительство как-то плохо управляло военным действиями. Нет. Но в этот раз все было спокойно, тихо, без вбросов в прессу, без хвастовства. И это очень бросалось в глаза.

– Как в этот раз работал премьер-министр? Ведь у Лапида нет армейского прошлого и опыта в сфере безопасности.

– А у кого он вообще был? Ну разве что у Ицхака Рабина, который служил начальником Генштаба ЦАХАЛа. У Голды Меир был военный опыт? У Леви Эшколя, который руководил самой успешной военной операцией ЦАХАЛа – Шестидневной войной, был военный опыт? А что, у бывшего премьер-министра, нынешнего лидера оппозиции Беньямина Нетаниягу был военный опыт? Он служил капитаном спецназа – это можно назвать военным опытом, имеющим отношение к стратегии проведения военных операций всей армией? У нас был министр обороны Моше Аренс, не имевший никакого военного опыта. Так что опыт – это необязательно. Надо быть умным, надо уметь слушать предложения специалистов и принимать правильные решения. Тут именно так и случилось. Управление было хорошим, рациональным, решения принимались верные.

– По итогам операции «Рассвет» вернул ли Израиль себе фактор сдерживания?

– На некоторое время – несомненно, потому что все увидели наши возможности. Причем это были далеко не все наши возможности, далеко не все.

– Когда ждать следующего раунда противостояния?

– В нашем районе делать такие прогнозы – неблагодарное дело. Но какое-то время до следующей войны пройдет. «Джихад» получил удар, ХАМАС удостоверился в нашей силе и понял, что лучше себя не подставлять. Несмотря на все их воинственные заявления, им тоже не нужна война. Но никто не сможет предсказать, когда случится следующее противостояние с Газой.

«Детали». Фото: AP/Fatima Shbair √