Иран в невиданном кризисе. Израилю стоит проявить осторожность

Почти все, что касается последствий падения режима Асада в Сирии, по своей природе является опасно спекулятивным. Существует множество преждевременных сценариев, симуляций, вероятностей, предположений и оценок. Некоторые из них вполне логичны, другие — выдают желаемое за действительное.

Проблема в том, что все они основаны на анализе ряда вопросов, на которые нет адекватных ответов. Кто будет управлять Сирией? Как будет осуществляться это управление? Сохранит ли она свою уже подорванную территориальную целостность или в конечном итоге расколется на три, четыре или пять полуавтономных сфер влияния? Как будут развиваться ее отношения с Турцией, Израилем, Иорданией, Ираком, Ливаном и «Хизбаллой»?

Возможно, самое важное заключается в следующем: как все это повлияет на Иран?

Преобладает мнение, что Тегеран — самый большой неудачник после падения Башара Асада. Хотя это тоже несколько умозрительно, есть достаточно фактов, чтобы сделать выводы о том, как это повлияет на геополитическое поведение Ирана по трем взаимосвязанным вопросам: будущее его военной ядерной программы, уровень вражды с Израилем и его региональная политика. Все эти три вопроса потребуют не просто косвенных корректировок политики, а гибкого анализа рисков и выгод.

Ядерный вопрос, пожалуй, является наиболее сложной дилеммой, о чем мы уже рассказывали здесь.

• Читайте также:
• Так Израиль установит новый порядок на Ближнем Востоке
• 500 целей за 48 часов: ЦАХАЛ уничтожил в Сирии самые совершенные иранские ракеты
• Сирийские курды просят военной помощи у Израиля

Теоретически Тегеран все еще может принять решение о переходе ядерного порога и создании ядерной бомбы, обосновывая это как необходимость защиты режима. Чем больше предполагаемых угроз он выявляет, чем больше приходит к выводу, что его выживание находится под угрозой, тем сильнее ястребиные голоса будут настаивать на том, чтобы вырваться вперед к ядерному потенциалу.

Но, по сути, с точки зрения рационального принятия решений, у Ирана на данный момент нет жизнеспособного ядерного варианта. Уравнение «затраты-эффективность» при выходе из конфликта сильно склоняется в сторону «затрат».

Иран не может точно предсказать негативные и разрушительные последствия такого шага, учитывая, что он не может быть осуществлен тайно. Могут последовать военные ответные меры со стороны Израиля и Соединенных Штатов, совместно или по отдельности. Наверняка будут введены дополнительные санкции. Возможно, произойдет отдаление от Китая и России и, скорее всего, прекращение сближения со странами Персидского залива, особенно с Саудовской Аравией.

События, развернувшиеся в результате атаки 7 октября, заставили Иран изменить свои расчеты. Еще до впечатляюще быстрого краха Асада Тегеран оказался в геополитическом переплете. За последний год изменилась парадигма, определяющая его отношения с Израилем.

Иран не участвовал в планировании жестокой и убийственной террористической атаки ХАМАСа и четко заявил об этом еще 8 октября 2023 года. Однако он позволил «Хизбалле» — своему главному активу и главному доверенному лицу в окружении Израиля — терроризировать Израиль, постепенно наращивая обстрел северной части страны ракетами, реактивными снарядами и беспилотниками. Иран традиционно прислушивался к лидеру «Хизбаллы» Хасану Насралле во всех вопросах, связанных с Израилем.

В апреле ирано-израильская парадигма резко изменилась. Убийство Израилем командиров КСИРа и связных «Хизбаллы» в здании пристройки к иранскому посольству в Дамаске вынудило Иран принять ответные меры. Хотя союзники — США, Великобритания и арабские страны — помогли Израилю перехватить большинство запущенных по нему ракет и беспилотников, сигнал был ясен: прямая конфронтация, хотя и ограниченная по масштабам и продолжительности.

Убийство израильтянами лидера ХАМАСа Исмаила Хании в Тегеране 31 июля, на следующий день после приведения к присяге нового президента Масуда Пезешкиана, существенно ускорило эскалацию. Насралла грубо просчитался в разведывательных возможностях и намерениях Израиля, увеличив количество ракетных запусков в расчете на то, что Израиль не станет наносить массированный ответный удар. Он не оставил Израилю иного выбора, кроме как провести масштабную операцию, которая в итоге значительно снизила военный потенциал «Хизбаллы» и уничтожила верхний слой военного и политического руководства организации (хотя и не нанесла ей решающего поражения).

Убийство Насраллы в Бейруте 27 сентября стало сокрушительным ударом для Ирана. Он был надежным союзником с момента создания шиитской группировки в начале 1980-х годов, говорил на фарси и рассматривал «Хизбаллу» не только как доминирующую политическую силу в Ливане, но и как центральную часть экспортного революционного проекта Ирана и «шиитского полумесяца».

Просчет Насраллы оказал негативное влияние на Иран, который в течение трех месяцев лишился сдерживающей силы «Хизбаллы», защищавшей его от прямого столкновения. В ответ на убийства он также был вынужден вступить в прямую конфронтацию с Израилем, обнажив его военную уязвимость, а затем и геополитические представления о силе и влиянии.

Несмотря на то, что ирано-израильский ракетный пинг-понг в апреле и октябре не привел к дальнейшей эскалации, ситуация была нарушена: Иран напал на Израиль, а Израиль, во имя «стратегической соразмерности», напал на Иран.

В течение всех лет, когда Асад стал надежным и благодарным союзником Ирана и проводником «Хизбаллы», Израиль воздерживался от прямого столкновения с Ираном, будучи отпугнутым призраком открытой конфронтации с богатой ракетами группировкой в Ливане. Вместо этого он время от времени наносил удары по его марионеткам.

С 2017 года Израиль развязал своего рода «странную войну» с Ираном, которая стала известна как «война между войнами». Израиль наносил удары по линиям поставок оружия и складам боеприпасов иранских прокси. Он делал это в Ливане, Сирии и даже в Ираке, но никогда не выступал против Ирана напрямую. Это было равносильно тому, как если бы разгневанный клиент избивал разносчика пиццы за то, что тот раз за разом доставлял ему отравленную пиццу, но никогда не нападал на саму пиццерию, где готовился яд.

Примечательно, что эта преднамеренная эскалация совпала с первым сроком пребывания Дональда Трампа в Белом доме и его односторонним выходом из иранской ядерной сделки в мае 2018 года, на что во вторник указала Сюзанна Малони в Foreign Affairs.

Падение Асада лишило Тегеран многостороннего союзника: регионального партнера, канала поставок оружия «Хизбалле», ворот, через которые можно контролировать Ливан, хозяина проиранских военизированных формирований. Асад оставался у власти с начала гражданской войны в 2011 году благодаря поддержке России и, в значительной степени, Ирана и бойцов «Хизбаллы».

Теперь ослабленному Ирану нужно вернуться к чертежной доске, чтобы решить дилемму: рискнуть войной, бросить вызов и «стать ядерным». Или, наоборот, привлечь американцев к попытке заключить новое ядерное соглашение при поддержке Китая, России, Саудовской Аравии, Катара и Объединенных Арабских Эмиратов.

Будет ли этот вариант жизнеспособным, зависит от избранного президента Трампа. Если он усилит экономические санкции и военное давление на хуситов и проиранских иракских ополченцев, то может запустить закон непредвиденных последствий и подтолкнуть Иран к нападению на союзников США в Персидском заливе.

Нет уверенности и в том, что Китай согласится с новыми санкциями (он уже обошел нефтяные санкции, импортируя большую часть иранской нефти), а многогранные и сложные отношения с Китаем — самая большая проблема для Америки. Только на этой неделе Китай провел крупнейшие в своей истории военно-морские и воздушные учения на периферии территориальных вод и воздушного пространства Тайваня.

С другой стороны, под давлением Саудовской Аравии, Катара и ОАЭ Трамп может выбрать последовательную политику: угрозы-санкции-переговоры.

«Если прошлое — это прелюдия, — пишет Мэлони, — то итоговый подход Трампа, скорее всего, будет весьма разрушительным — тем более что некоторые из его целей несовместимы друг с другом». Это может показаться не самым лучшим рецептом стабильности на Ближнем Востоке».

Прежде чем вступить в должность, прежде чем выработать политику, приходящая администрация, конечно, производит много шума. «Вы увидите огромный сдвиг в отношении Ирана. Мы должны ограничить их денежные средства. Мы должны ограничить поставки нефти. Мы должны вернуться к максимальному давлению», — заявил в среду в интервью Fox News назначенный советник Трампа по национальной безопасности Майк Уолтц.

То, что Иран был геополитически ослаблен событиями последнего года, увенчавшимися крахом режима Асада, является очевидным результатом. Ранее Тегеран проявлял гибкость и уступчивость при разработке краткосрочной и среднесрочной политики, оперативно и прагматично реагируя на меняющиеся обстоятельства и кризисы. Однако за последние десятилетия он не сталкивался с кризисом такого масштаба. Израиль и США, а также другие заинтересованные стороны должны действовать с осторожностью, а не с жадностью.

Алон Пинкас, «ХаАрец», М.Р. На фото: Дамаск, военный автомобиль, сгоревший в результате израильского авиаудара. AP Photo Omar Sanadiki