Иран пытается не допустить сирийский эффект домино

«Мы не имеем права на действия, ведущие к нарушению общественного согласия и единства. Подобные шаги испортят нам все». Эти слова произнес в порыве откровения не министр юстиции Израиля Ярив Левин. Они принадлежат президенту Ирана Масуду Пезешкиану, имевшему в виду новый закон «О скромности и хиджабе», который должен был вступить в силу в минувшую пятницу. Пезешкиан, в отличие от израильских министров, уже понял: главная угроза, нависающая сейчас над Ираном, заключается не в слабости армии и не в падении режима Асада в Сирии, а в общественном расколе.

Пезешкиан не ограничился критикой и осуждением нового закона. Он пошел на беспрецедентный шаг и обратился к Совету национальной безопасности с просьбой выразить свое мнение по этому поводу. В частности, президент попросил ответить на вопрос, не угрожает ли новый закон безопасности Ирана. Ответ не заставил себя долго ждать. Уже на следующий день Совет национальной безопасности заморозил действие закона «из-за возможных последствий для обороноспособности страны».

В Иране уже действует закон о хиджабе, но его новая драконовская версия куда более жесткая. В частности, он обязывает покрывать «соответствующим образом» голову девочек с девяти лет. А всем надзорным органам, включая муниципалитеты и школы, вменяется в обязанность докладывать о нарушениях. Таксисты и владельцы ресторанов тоже должны сообщать о своих клиентках, которые не надели хиджаб как следует.

Штраф за первое нарушение закона составляет 300 долларов, что намного превышает минимальный месячный заработок. За повторное нарушение придется уплатить еще больше. В качестве наказания закон предусматривает также тюремное заключение, запрет на выезд за границу, изъятие паспорта и запрет на работу в государственных учреждениях. 

Пезешкиан хорошо помнит яростные массовые демонстрации, вспыхнувшие в Иране в 2022 году после гибели Махсы Амини. 22-летняя девушка была до смерти избита полицейскими за неправильное ношение хиджаба. Памятует о тех бурных событиях и Совет национальной безопасности. Складывается впечатление, что даже верховный лидер Ирана аятолла Хаменеи пришел к выводу: в данном случае речь идет не об обычном конфликте между сторонниками реформ и консерваторами, а о подлинной угрозе для внутренней безопасности общества, причем в трудное для Исламской Республики время.

Руководители Ирана не скрывают, что понесли тяжелый удар. Они считают, что после падения режима Асада может настать и их черед. И речь не только об атаке из-за рубежа, но и о народном восстании, черпающем силу в успехе сирийских повстанцев. Командир Корпуса стражей исламской революции Хусейн Салами выразил свои чувства с предельной откровенностью: «Мы видим, как иностранные силы напустились на одинокого оленя, как стая голодных волков, и каждый из них откусывает и тащит в сторону свой кусок. Это горький урок для нас».

«Мы видим, что, если армия не остается на страже и не оказывает сопротивления, страна погружается в хаос, — добавил Салами. — Сейчас мы понимаем силу сопротивления. И жители Дамаска понимают, что случится с их страной, которую растащат на части, если они не окажут сопротивления. Сионисты и некоторые другие, с севера (Турция. — Ц.Б.), захватывают их страну, а сирийцы беспомощны и растеряны».

Как и в Израиле (пока что), в Иране не собираются создавать государственную комиссию по расследования провала армии и разведки, проморгавших ценное стратегическое достояние, что сильно сократит возможности восстановления «Хизбаллы». Генеральный секретарь «Хизбаллы» Наим Касем сам признал это в конце прошлой недели. Разбираться в случившемся за закрытыми дверьми будут «Стражи исламской революции» и политики. Возможно, в ближайшем будущем мы узнаем о структурных изменениях и кадровых перестановках в командовании иранской армии.

Сейчас Иран должен сосредоточиться на трех основных угрозах, обострившихся после революции в Сирии. Главная из них заключается в бомбардировке иранских ядерных объектов. Это кажется особенно вероятным в свете ведущейся в Израиле общественной дискуссии и того, что Израиль получит зеленый свет на такую атаку от администрации Трампа. Вторая угроза заключается в прорыве «огненного кольца», или «фронта сопротивления», третья — в вероятном влиянии переворота в Сирии на внутреннюю ситуацию в Иране.

На данном этапе трудно сказать, как Иран намерен в дальнейшем управлять своей ядерной программой. В пятницу, после сообщений о наращивании обогащения урана до 60 процентов и о возможном доведении этого уровня до 90 процентов, Иран сообщил МАГАТЭ о своем согласии на ужесточение контроля над реактором в Фордо. Именно там происходит обогащение основной части иранского урана.

Пока остается неясным, в какой степени Иран позволит контролировать этот процесс и на какие еще ядерные объекты этот процесс распространится. Однако, возможно, это согласие обозначает направление, в котором намерен продвигаться Иран. На прошлой неделе Франция, Германия и Великобритания, подписавшие ядерную сделку, сообщили Совету Безопасности ООН, что «в случае необходимости» они готовы задействовать параграф под названием snapback. Это означает возобновление всех международных санкций, введенных против Ирана до заключения ядерной сделки. Однако применение этого параграфа возможно только до октября 2025 года.

Заявление европейских стран имеет огромное значение. До сих пор возможность возобновления санкций против Ирана считалась исключительно теоретической. Страны — участницы сделки избегали даже угроз применения этого параграфа, потому что это означало бы провал ядерной сделки. Сейчас Иран не может быть уверен в том, что даже возобновление полного или частичного контроля поможет ему избежать налета на свои ядерные объекты. Но Тегеран по крайней мере пытается поставить под сомнение международную легитимность такого удара в краткосрочной перспективе. Пока складывается впечатление, что Иран попытается добиться договоренности с администрацией Трампа — возможно, еще до его вхождения в Белый дом.

После падения режима Асада Иран опасается эффекта домино и в Ираке. В прошлую пятницу в Багдаде побывал государственный секретарь США Энтони Блинкен. Он встретился с премьер-министром Ирака Мухаммедом Шиа Ас-Судани и обратился к нему с просьбой о проведении «политической реформы». Под этим эвфемизмом подразумевается нейтрализация проиранских сил в иракском правительстве и разоружение проиранских шиитских милиций.

Со сходной просьбой к духовному лидеру иракских шиитов Али Ас-Систани обратился спецпосланник ООН в Ираке. Ас-Систани считается непримиримым противником иранского режима и вмешательства Тегерана во внутренние дела Ирака. Но вряд ли он захочет выполнять предъявленные ему требования. Ирак экономически зависит от Ирана, являющегося его главным торговым партнером и поставляющего ему 30% электроэнергии. Проиранские политики возглавляют сегодня большинство иракских министерств. Разоружение шиитских милиций в любом случае не станет приятной прогулкой. Они находятся в ведении министерства обороны Ирака и играют важную роль в экономике страны.

Конфронтация с шиитскими милициями может ввергнуть Ирак в пучину кровопролитной гражданской войны и, несмотря на антииранские настроения многих иракцев, может привести к падению нынешнего правительства, созданного с таким трудом. При этом после переворота в Сирии Иран уже не может быть уверен в том, что его политические позиции в Ираке непоколебимы. Тегеран опасается, что в роли экономической опоры Ирака его заменят страны Персидского залива, например Саудовская Аравия и ОАЭ. Они уже начали инвестировать средства в Ирак.

Замораживание «закона о хиджабе» свидетельствует о том, что и на внутреннем фронте иранские власти фиксируют возрастающую угрозу, которую трудно отделить от происходящего в Сирии. К этому добавляются серьезные экономические трудности, которые находят выражение не только в демонстрациях рабочих, требующих повышения зарплаты и улучшения условий труда, но и в падении уровня жизни, расширении круга нищеты, росте безработицы, а в последнее время и в указании сократить потребление электричества в течение зимнего сезона.

Пока что невозможно различить очевидные признаки приближающегося гражданского бунта в Иране. Однако намеки на предстоящее повышение цен на бензин и сокращение социальных программ, а также массовый уход из школ подростков, вынужденных работать, чтобы помочь своим родителям, могут привести к образованию критической массы, опирающейся на «дух успеха» сирийского переворота.

Цви Барэль, «ХаАрец», Б.Е. На фото: мать обнаружила тело своего сына в морге больницы «Аль-Мойтахед» в Дамаске, Сирия. Фото: AP/Hussein Malla √