Кинотрансформация убийцы Рабина

Почти четверть века после убийства Рабина Игаль Амир стал главным героем израильского художественного фильма «Ямим нораим» (букв. «Грозные дни», период от Рош ха-Шана до исхода Йом Кипур — прим. «Детали»). Фильм не только представляет в новом свете человека, который разрушил израильскую демократию. Его сила в том, что кинематографический образ убийцы поднимает моральные вопросы, пробуждает самокритику и признание ошибок.

Фильм показали на фестивале в Торонто, а в ближайшие недели он выйдет на киноэкраны в Израиле. Сильное неудобство вызывает сама идея просмотра такого фильма. Мы привыкли ненавидеть этого убийцу-экстремиста. Морально ли искать и пытаться понять мотивы Игаля Амира? Морально ли пытаться расшифровывать его личность, придавая ей объем, эмоции? Что произойдет, если вдруг мы почувствуем солидарность с ним? Что произойдет, если четкая граница, которую мы провели между нами и убийцей, стерлась за 24 года? Можем ли мы понять и простить Игаля Амира?

В основе фильма «Грозные дни» лежит желание авторов вызвать у нас бурю эмоций, сделав Игаля Амира киногероем. Это решение поначалу звучит необоснованно, даже безумно. В конце концов, для большинства израильтян Игаль Амир стал главным врагом, террористом-убийцей, а не национальным героем. Мы думали, что еврей не убивает еврея. И вот нашелся тот, кто убил.

Сюжет начинается примерно за два года до убийства. Амир, которого талантливо сыграл актер Йехуда Нахари-Халеви,  студент юридического факультета университета Бар-Илан, он участвует со своими друзьями в бурных демонстрациях против соглашений в Осло и против Ицхака Рабина. Когда Барух Гольдштейн устроил бойню в Гробнице праотцев в Пурим 1994 года, Игаль Амир глубокой ночью под проливным дождем поехал на похороны убийцы. С начала фильма перед нами предстает решительный и страстный молодой человек, наполненный идеологией, сын властной и скандальной матери, и мягкого, миролюбивого отца.

Главный герой глубоко погружен во все политические баталии в стране, он категорически не приемлет предоставления палестинцам автономии и собственной армии. Он стремится создать ополчение, которое будет заполнять вакуум, оставленный ЦАХАЛом в любом месте на территориях. Он считает себя человеком, который перешел от слов к делу. Он ищет единомышленников, но, кроме своего брата Хагая и друга Дрора Адани, никого не находит. Его соратники не горят желанием идти за ним в бой.

В конце концов, сценаристы (режиссер Ярон Зильберман и Рон Лешем) не могут найти убедительного объяснения мотивов Амира, и это хорошо. Эта неудача работает на пользу фильма, который был бы менее эффективным, если бы его итогом было то, что Игаль Амир убил Ицхака Рабина из-за женщины или Эдипова комплекса. Заключение фильма гораздо интереснее, поскольку Амир изображается, как разумный, рациональный человек в явно иррациональной среде. В основе его действий было не безумие или растерянность, а холодный расчет и ясное понимание того, что единственный способ разорвать «норвежские соглашения» – это убить лидера, который их подписал.

Религиозное подстрекательство

Существует довольно много сходства между фильмом об Игале Амире и телесериалом «Мальчики» Хагая Леви, Йосефа Сидера и Тауфика Абу-Ваиля, который рассказывает об убийстве палестинского подростка Мухаммеда Абу-Хдира. Сериал уже вызвал бурную реакцию, в том числе подстрекательский пост премьер-министра Биньямина Нетаниягу против 12-го телеканала, участвовавшего в производстве сериала. Интересно, что эти две работы были сделаны похожими методами и очень близки друг другу. Они сочетают в себе сюжетный материал с архивными документами и хроникой описываемых событий.

Другим существенным сходством между «Мальчиками» и «Ямим нораим» является выражение тревоги и обеспокоенности авторов по поводу механизмов подстрекательства, которые предшествовали как убийству Рабина, так и убийству Абу-Хдира. В обеих работах мы видим бурные демонстрации, но не только. Еще один важный фактор — слова и действия духовных лидеров, религиозное подстрекательство. Социальная принадлежность убийц в обоих случаях также весьма схожа – и Игаль Амир, и убийцы Абу-Хдира – религиозные сефарды, которые не раз ощущали на себе пренебрежительное и высокомерное отношение со стороны ашкеназской религиозной элиты.

Фигура на шахматной доске, или Ничего личного

Главный вопрос, который возникает при просмотре обеих этих работ, а также произведений о других исторических событиях: в чем смысл постановки, которая очень подробно воспроизводит событие из далекого прошлого, чьи детали хорошо известны и глубоко укоренились в памяти?

Ответ о том, в чем смысл фильма, вообще очень субъективен. После просмотра у меня возникло одно главное понимание: в ночь на 4 ноября 1995 года в Израиле был совершен государственный переворот, после чего он фактически прекратил быть либеральной демократией. Амир действовал один, но он выполнил желание многих. Это понимание, возможно, не пришло к нам в реальном времени. Игаль Амир совершил путч в одиночку. Он не искал власти для себя. Вообще, если оперировать понятиями пользы и выгоды, Игаль Амир ничего не получил от своего поступка — никаких благ, никаких плодов от государственного переворота, который он совершил. Он оказался за решеткой. Но в более широком смысле он достиг своей цели: изменил ход истории и похоронил мирный процесс, а заодно и светскую либеральную демократию. Наверное, сегодня он доволен. Люди, которые сейчас возглавляют Государство Израиль, во многом обязаны своим местом Игалю Амиру, хотя они никогда не просили его сделать то, что он сделал. Он выполнил их немую волю и безоговорочное желание прекратить мирный процесс. Он изменил политическую карту с использованием самых недемократических средств.

Фильм позволяет любому, кто еще не пришел к этому пониманию, кто не может смотреть демонам прямо в глаза, попытаться справиться с этой травмой. «Ямим нораим» возвращает нас в те ужасные дни, которые предшествовали убийству. То есть до появления травмы. Мы возвращаемся туда, потому что в реальном времени, когда все это происходило, мы не придавали им должного веса. Фильм дает нам увеличительное стекло и заставляет рассматривать лицо убийцы, вникать в его личность, вопреки всем нашим здравым инстинктам, которые призывают нас бежать, как можно быстрее, из этого страшного места.

Название фильма дает нам другую важную ассоциацию: «грозные дни» перед Судным днем. Дни расплаты и раскаянья. Кто должен каяться и признавать ошибки? Все израильское общество или лагерь сторонников мира, который был тогда значительным? Кто знает, что от него осталось сегодня? Разве левые могут сегодня понять, что убийство Рабина в конечном итоге привело к реализации политических амбиций очень большой прослойки общества, которая со временем превратилась в большинство? Амир также не хотел убить именно Рабина. Это не была личная ненависть. Он просто хотел нейтрализовать Рабина, как ключевую фигуру. Ничего личного. Но он понял, как в шахматной игре, что эту фигуру нужно убрать с доски, чтобы победить.

Было бы интересно увидеть, вызовет ли фильм столь же эмоциональную реакцию на правом фланге политической карты, как «Мальчики», и будут ли призывы к его бойкоту. Если он получит награду за лучший фильм израильской киноакадемии, его отправят на премию «Оскара» в номинации «Лучший иностранных фильм». Можно легко догадаться, что произойдет потом.

Шани Литман, «ХаАрец» Ц.З.

Фото: Моти Кимхи