«Солдат дважды выстрелил мужу в сердце, а затем еще раз в голову моему сыну»

Весь мир поразили страшные фото и видеозаписи из украинского города Буча, где после российской оккупации тела мирных жителей были разбросаны посреди дороги. Для 21 века это полностью сюрреалистичная картина. А потому многие россияне легко и охотно поверили объяснениям российского официоза, мол, речь идет о постановке.  Но как бы не относились к этому в России, эти страшные кадры стали переломным моментом. Теперь к России и россиянам по всему миру будут относиться иначе. Буча превратилась в трагический символ преступлений российской армии.

По первым сообщениям, такие же зверства во время оккупации совершались в Ирпене и Гостомеле, Макарове и Бородянке. И мы еще не упомянули Мариуполь, где ситуация предположительно в разы хуже.

«Детали» пытаются самостоятельно и беспристрастно разобраться, что именно произошло в этом городе. И то, что рассказывают жители Бучи – очень страшно. В рамках нашего документального проекта «Иди и смотри» мы публикуем собранные нами свидетельства жителей города о том, что происходило там с начала войны.

Ниже – рассказ 49-летней Аллы Нечипоренко, жительницы Бучи. 17 марта российский солдат застрелил ее мужа Руслана на глазах 14-летнего сына Юрия, после чего попытался убить и подростка. Тот уцелел чудом.

Алла Нечипоренко: «Сын выжил просто чудом – его спас капюшон»

«Мне 49 лет, я педагог, много лет проработала в детском саду с маленькими детками. В какой-то момент по состоянию здоровья я перешла на работу администратора в садике. Мой муж, Руслан Васильевич Нечипоренко (47 лет), работал юристом на экологическом предприятии в Буче. Здесь родились наши дети – трое замечательных сыновей. А когда-то мои родители еще молодыми приехали сюда строить этот город. Семья мужа эвакуировалась из Чернобыля после аварии, так мы и познакомились.

24 февраля у нас обоих был выходной, и мы совершенно не планировали рано вставать. Около шести утра я проснулась от какого-то шума, и я не сразу поняла, что это такое. Руслан спит крепче меня, его это не разбудило. Но вскоре шум повторился – это был взрыв, на этот раз он был ближе, а потому более громкий. Муж проснулся и тоже сначала сквозь сон не понял, в чем дело.

Я включила телефон, открыла соцсети и увидела видеообращение Зеленского о том, что началась война. Наш город находится неподалеку от аэродрома Гостомель, и мы одни из первых узнали об этом.

Му устроили семейный совет, на котором, взвесив всё, решили остаться. Дело в том, что мы живем в частном секторе. У нас свой дом, рядом с ним баня с печкой, заготовлены дрова. Есть мангал и тандыр. Если пропадет свет, мы сами можем готовить пищу на открытом огне. Так что едой можем обеспечить себя в любых условиях. Муж и дети принимали участие в движении скаутов и когда выезжали на природу, знали, как выжить вне дома. У нас еще был генератор на случай перебоев с электричеством. Если пропадет свет, можем периодически включать его, чтобы хотя бы телефоны заряжать. Были запасы продуктов. Сами мы никому угрозы не представляли, не чувствовали большой опасности. Решили, что все это будет недолго, а потому сможем пережить все дома.

У нас три сына, младшему, Юре, 14 лет. Он самый активный и непоседливый. Его очень заинтересовало происходящее. Он все высматривал, что куда полетело. Какие виды вооружений используются. Его все это очень заряжало. Он по натуре МЧСник. На семейном совете мы решили дать ему возможность проявить себя.

Муж одно время работал в горсовете, и вот он связался со знакомым оттуда. Тот сказал, что им нужны руки, толковые ребята. 3 марта Юра пошел в первый раз на дежурство волонтером, отвечал на телефонные звонки. Если мог помочь, отвечал сам, если не знал ответа, переадресовывал звонок дальше. У нас в Буче уже ввели комендантский час, который начинался в 18:00. После этого на улице мирных граждан не должно было быть на улице. Юра задержался на дежурстве и позвонил оттуда, сказал, что их не отпустили, и они переночуют там. Их накормили, все спокойно. Утром прибежал, поел: «Мам, я бегу обратно, меня ждут».

Когда вернулся обратно 4 марта, сын был очень встревожен. Я спросила его, надо ли ему завтра снова идти на дежурство. Он сказал, что больше не пойдет, потому что по городу ездят танки. У них там были установлены камеры видеонаблюдения, и он увидел, что российские танки и у здания горсовета, и у школы, и у церкви. Понял, что все это очень серьезно. Умерил свое любопытство и почувствовал опасность. Русские тем временем все больше осваивались в нашем городе.

Наша трагедия случилась 17 марта. После нее мы поняли, что в городе больше нельзя оставаться, это слишком опасно. Два дня спустя, 19 марта, я с детьми оставила город. В нашем доме остались родители, которые наотрез отказались уезжать.

Мои родители тоже живут в Буче, относительно недалеко от нас. Но телефонная связь была очень плохая, а с 8 марта пропало электричество. Пропал газ. Муж периодически на велосипеде ездил проведывать моих родителей. Передавал им продукты, просто давал им знать, что у нас все в порядке. У них не было генератора, связь была односторонняя. Так получилось, что в детском саду по дворе дома моих родителей российские военные устроили штаб. Обойти или объехать их было невозможно. Там был их блокпост. В принципе они были не против, давали возможность передвигаться, уже знали в лицо, кто местный. Но обязательно нужно было иметь при себе удостоверение.

В тот день муж узнал, что возле горсовета должны были раздавать гуманитарную помощь. Нас интересовала не помощь как таковая, а лекарства. У Руслана высокое давление, и его таблетки подошли к концу. Ну и если бы там можно было взять немного бензина для генератора. Юра вызвался поехать с ним. Это не так близко, потому они поехали на велосипедах. Руслан предварительно повязал белые повязки себе и ребенку – и на велосипеды, и на рюкзаки, чтобы солдаты видели, что они мирные жители.

По дороге к месту выдачи гуманитарной помощи на улице Тарасовской из подворотни неожиданно вышел русский солдат. Их раньше в этом месте не было. Он приказал остановиться и спешиться, спросил, куда Руслан и Юра направляются. Они подняли руки, сказали, что едут за лекарствами и никакой угрозы не представляют, потому что они мирные жители. Никакого оружия у них с собой поэтому нет.

Муж, Руслан, стоял чуть впереди, разговаривая с солдатом, а Юра сзади стоял за его спиной. Муж с поднятыми руками начал немного разворачиваться, чтобы убедиться, что ребенок рядом. В этот момент военный выстрелил в него два раза в грудь с левой стороны, пули прошли навылет сквозь ребра и продырявили легкие. Муж сказал «Ах» и упал на асфальт лицом вниз, его глаза остались открыты. Затем российский солдат дважды выстрелил в сына. Одной из пуль повредил руку ребенку, вторая по касательной задела большой палец левой руки. Юра тоже упал. Солдат подошел к сыну и сделал ему пятый выстрел в голову. Ребенку повезло — когда он падал, у него задрался капюшон и скрыл голову, пуля разорвала только ткань капюшона, но не попала в него. Иначе он бы тоже погиб. Шестой выстрел военный сделал в затылок мужу.

Ребенок лежал и не знал, что делать дальше. Он дождался, пока солдат уйдет, приподнял голову, потом поднялся и поскорее убежал оттуда.  Юра быстро бежал через лесочек, но не домой, а забежал в детский сад, где я работала. Там со стороны хозяйственной части можно перелезть через забор. В садике скрывались люди, у кого разбомбили дома, а также мои коллеги с их детками. Они оказали ему первую помощь, дали успокоительное. Дождались, пока он успокоится, и только потом проводили его домой.

Когда Юра пришел домой, он рассказал, что случилось. Я в ужасе стала расспрашивать его: «Ты уверен, что он погиб? Может, он ранен, и ему нужна помощь?». Напугать моего сына сложно, но в этот раз он был сильно напуган и буквально начал умолять меня: «Мама, я тебя только очень прошу, не ходи туда. Они очень злые, они тебя тоже убьют». Я пообещала ему не ходить. Я не могла сидеть спокойно, думала, что можно предпринять. Я позвонила в полицию, сообщила адрес. Но мне сказали, что они ничем не могут помочь до тех пор, пока украинские войска не отобьют город.

Я потом все равно побежала туда. Местные рассказали мне, что накануне во дворах появилась новая техника. Там вели наблюдение, приближаться опасно, потому что стреляют без предупреждения по всем. Я понимала, что тоже могу остаться там на обочине. Но мой муж лежал на дороге. Мне было даже страшно подумать об этом – там ездили их танки, в том числе, по машинам и телам. А если даже заберут его, его похоронят в братской могиле. 

Школьник из Бучи о том, как российский солдат убил его отца
https://t.co/oCipmaOHOV

— Constantine (@BlueBillBilly) March 26, 2022

В общем, я решила договариваться с русскими, чтобы те разрешили забрать тело. Еще до нашей трагедии у нас с родителями была договоренность – каждые сутки ровно в 14:00 мы созванивались, просто чтобы сообщить, что мы все живы. Убедиться и выключить телефон до следующего дня. И вот на следующий день в назначенное время мне позвонил отец, и я все ему рассказала. Моя мама пришла к нам в квартиру, а по дороге зашла в российский штаб на Тарасовской, 8А, и спросила у них разрешения забрать тело. Там были совсем молодые солдатики, лет по 19. Они были не против, но мы бы не успели все сделать до комендантского часа. А если меня расстреляют, мои дети останутся круглыми сиротами. В общем, мы решили, что этим займется мама, и перенесли все на утро.

Я нашла соседей, двух молодых ребят, которые согласились мне помочь. Мой муж весит 90 килограммов, спортивного телосложения, одна бы я не управилась. Даже просто поднять мне его было нереально. Мы взяли садовую тачку, к ней привязали палку с белой тряпкой – как флаг, чтобы издалека было видно. Ребята остались в безопасном месте в отдалении, мама пошла и договорилась, чтобы им дали подойти и забрать Руслана. Она попросила одного из солдат, чтобы тот сопроводил их до тела, потому что было очень страшно. Те согласились, и мама дала условный сигнал ребятам с тачкой. Так его и привезли к нам домой.

В таких условиях мы и попрощались с Русланом. Ребята выкопали яму во дворе. Завернули его в ковер и опустили на дно, засыпали землей. Мы никак не могли себе даже представить такой исход.

Я вот все думаю, почему они так себя повели, почему открыли огонь. Трудно сказать. Но, возможно, из-за того, что накануне русские со стороны Бучи пытались пробиться в сторону Ирпеня, чтобы пойти дальше на Киев, и понесли большие потери в технике, и много солдат с их стороны погибло. Они были агрессивные, начали менять места дислокации, появились и в нашем районе. Мы теперь уже знаем, что у них было указание стрелять по всем мужчинам призывного возраста, с 18 до 60 лет, так как они могут представлять угрозу. Тех, кого Украина впоследствии может призвать, и они могут начать воевать против них.

Сейчас российская сторона все отрицает. Говорят, будто это украинские военные убивали гражданских. Я с этим не согласна ни на секунду. Это неправда.

Я непубличный человек, не люблю выступать с речами, но сейчас я понимаю, что такие действия нельзя оставлять безнаказанными. Может, это предостережет кого-то от чего-то, или откроет глаза кому-то, кто еще сомневается. В моей ситуации уже ничего не исправить, но я могу хоть в чем-то быть полезна, рассказав свою историю. И мы помогаем юристам подготовить все документы. Это действительно правда, что в 21-м веке творятся такие зверства».

«Иди и смотри»:

• «Они минировали тела. Моего соседа, профессора, расстреляли и не позволили похоронить. Я не хочу этого забывать…»
• Эвакуация из Бучи: «Я старалась не смотреть по сторонам»
• «Началась автоматная стрельба. Мне показалось, что по ногам стреляют»
• Свидетельства жителей Бучи: «Убийства начались практически сразу»
• «Прошлогодняя маца»: рассказ женщины, которая 17 дней пряталась в подвале в Мариуполе
• «Солдат дважды выстрелил мужу в сердце, а затем еще раз в голову моему сыну»
• «Мы были первыми, кто заехал туда после ухода российских военных»
• Трагедия на Житомирском шоссе – российские солдаты расстреляли семейную пару
• Журналистка из Мелитополя: «Никто из нас не мог себе представить, что русские солдаты способны так себя вести»
• «Мама, там люди лежат». История семьи, спасшейся из Гостомеля
• «Дымящиеся развалины»: директор уничтоженного роддома в Мариуполе рассказала о бомбардировке

Роман Янушевский, «Детали». Фото: AP /Rodrigo Abd √