Город-убежище осквернен: начинается новая реальность Катара

Все те, кто вчера собрались в той вилле в роскошном пригороде Дохи, обречены на смерть. Эта статья была написана еще до того, как пришло окончательное подтверждение о судьбе членов группировки, собравшейся в доме Халиля аль-Хайи на берегу Персидского залива. Хочется надеяться, что они действительно покинули этот мир, сделав его хоть немного лучше.

Каждый, кто занимает место в руководстве ХАМАСа — внутреннем или внешнем, военном или политическом, — должен жить в постоянном бегстве. Любой член руководства ХАМАСа, его военного крыла или даже профсоюзного комитета должен быть на нашем прицеле.

Так должно было быть и до 7 октября, но тогда все было наоборот — у них была неприкосновенность. Это стоило нам слишком дорого, и теперь должно быть ясно: организация, поставившая целью уничтожение Государства Израиль и уже попытавшаяся реализовать это на практике, — организация проклятая, все ее члены обречены на смерть, и никто из них не может чувствовать себя в безопасности нигде в мире и никогда.

У этой политики когда-то было название — «политика чемоданов»: заставить руководство ХАМАСа постоянно кочевать — из столицы в столицу, из города-убежища в город-убежище. Из Дамаска в Тегеран, из Стамбула в Бейрут, из Дохи в Тунис и снова по кругу. Но тогда эти скитания были вызваны в основном политическим и дипломатическим давлением. Теперь они должны бежать ради собственной жизни, как загнанные звери. А в конце концов их должны настигнуть.

И после всего сказанного приговор относительно вчерашней атаки в Дохе еще не вынесен. Чтобы понять, был ли это необходимый и полезный шаг или, наоборот, ошибка, нужно время.

Мы должны узнать, кто был ликвидирован, а кто уцелел; нужно понять, ускорило ли это переговоры и устранило тех, кто мешал «плану Трампа», или же, наоборот, ожесточило позиции и загнало ХАМАС глубже в бункер. Ликвидация руководства ХАМАСа была санкционирована несколько недель назад и хранилась в секрете.

Мы должны понять, приблизила ли эта ликвидация конец войны или, наоборот, отдалила его. Но самое важное, абсолютно главное — понять, как эта драматическая израильская атака в Катаре скажется на судьбе заложников: на их жизни, на их состоянии, на их шансах выжить.

Это и должна быть настоящая цель всей операции — возвращение заложников. ХАМАС уже получил тяжелый удар. Но для полной победы нужно вернуть наших людей домой.

Очень надеюсь, что те, кто принимал решение — и на профессиональном уровне (ЦАХАЛ, военная разведка, ШАБАК), и на политическом (премьер-министр и министр обороны) — сделали правильный выбор и ставили на первое место судьбу заложников. В части военной составляющей я уверен. В части политической — хотелось бы быть уверенным.

Разрешение на ликвидацию высокопоставленных членов ХАМАСа в Катаре было дано несколько недель назад и держалось в строгом секрете. Начальник Генштаба намекнул на это после устранения Абу Убейды, заявив, что у лидеров ХАМАС за рубежом больше нет иммунитета.

Никому не позволялось упоминать слово «Катар», хотя всем все было ясно. Операция стала совместным усилием ШАБАКа, работавшего через источники внутри ХАМАСа, и военной разведки, действующей по всему миру.

Есть один странный момент: в этом контексте практически не упоминался Моссад. По вчерашним данным, глава Моссада Давид Барнеа выражал сомнения относительно сроков операции — не относительно самой цели ликвидации лидеров ХАМАС, а именно времени ее проведения. То же самое, говорят, считал и начальник Генштаба Эйяль Замир. Возможно, это достоверно. А может быть, стоит воспринимать с долей скепсиса.

Барнеа и Моссад на протяжении многих лет были своего рода адвокатами Катара. Катар — их «домашняя гавань», место, где решались ключевые вопросы. Катар играет двойную, опасную игру, но умеет «поставлять результат». Моссад сотрудничал с Катаром, делал с ним дела, вел совместные операции — прекрасно понимая, что это игра сложная, рискованная и противоречивая, но при этом необходимая. Возможно, Барнеа намеренно оставили в стороне от этой операции, чтобы сохранить ему «катарский канал» открытым, — на случай, если он еще понадобится.

Это немного напоминает старую историю с неудачами Моссада в Абу-Даби после ликвидации боевика ХАМАС аль-Мабхуха, приписываемой Израилю. Кто-то в Иерусалиме, вероятно, считает, что, когда пыль в Дохе осядет, завалы уберут и тела опознают, придет момент, когда снова нужно будет делать бизнес. Какая из версий, описанных выше, окажется верной, мы узнаем только со временем. А, возможно, не узнаем никогда.

Катарская группировка — это четвертый эшелон ХАМАСа

Несколько слов о Катаре. Израильский удар войдет в историю этого крошечного, но влиятельного нефтяного эмирата как одно из ключевых событий нынешней эпохи. Больше никакой неприкосновенности, никакой игры на всех площадках, никакого танца на всех свадьбах. С этого момента Катар — как все страны: он будет платить цену. Город-убежище осквернен на глазах у всех. Катарцам предстоит столкнуться с новой реальностью.

Возвращаясь к фигурантам: даже если окажется, что большинство членов «катарской группировки» выжили, нужно сохранять трезвость.

Еще до 7 октября имена Халиля аль-Хайи и его соратников мало кого впечатляли. Это не сравнимо по значимости с ликвидациями уже проведенными: Мохаммеда Дейфа, Яхьи Синуара, Маруана Иссы, Салеха аль-Арури, Исмаила Хании и других крупных фигур. Нынешняя группировка — это, скорее, третий, если не четвертый эшелон. Это остатки руководства ХАМАСа. Их устранение заслуженно, но не стоит впадать в эйфорию, если их убили, и нет причин впадать в уныние, если они выжили. Суть не меняется — замену найдут быстро.

Остаются два критически важных вопроса. Первый — как отреагирует Дональд Трамп. Второй — что будет дальше.

Начнем с первого. Раньше американская реакция была сложным конструктом: был президент, был Совет нацбезопасности, был Пентагон и оборонное ведомство, чаще настроенное критично к Израилю, и был Госдеп со своей независимой позицией. Чтобы добиться нужных решений, нужно было работать со всеми этими центрами силы.

Сегодня все проще: важнее всего, на чьей стороне окажется Дональд Трамп и кто будет последним, кто шепнет ему на ухо — Рон Дермер или кто-то, у кого закончилась к нам терпимость.

Вот почему вчера все израильские спецслужбы буквально «прилипли» к соцсети Трампа, ожидая его реакции. Израиль действительно уведомил США о предстоящей атаке заранее, но с момента удара американцы стараются дистанцироваться, в том числе через заявление канцелярии премьер-министра по-английски вскоре после взрывов в Дохе: это была операция Израиля, инициатива Израиля и ответственность Израиля.

И теперь о втором вопросе. По одной из версий, которую я слышу, Нетаниягу стремится к «картинке победы». Он понимает, что кредит доверия США тает, и ищет событие, позволяющее заявить о победе. Уничтожение последних остатков верхушки ХАМАСа может дать такую картину. Все, что нужно дальше, — освободить заложников, закончить войну и создать некий суннитский силовой механизм, который будет обеспечивать тишину в Газе, пока ЦАХАЛ перегруппируется.

В окружении Нетаниягу называют этот замысел «слоеным пирогом». В ближайшие недели мы узнаем, получится ли поставить на него свечи и отпраздновать конец войны — или же этот торт размажут нам по лицу.

Бен Каспит, Walla