Голландская мозаика: чужеземцев здесь не любят

«Любые инциденты здесь принято гасить так, чтобы не тревожить население». Журналист и правозащитница Лариса Володимерова рассказала в «Деталях» о том, как изменился облик Голландии за последние 20 лет.

На фоне терактов в Испании и Финляндии захват заложницы в голландском городке  не удостоился особого внимания международной прессы. Быть может, и потому еще, что сами голландцы не акцентируют в таких случаях внимание на личности преступника и мотивах, которые побудили его совершить преступление.

— Любые инциденты здесь принято гасить так, чтобы не тревожить население», — поясняет Лариса Володимерова. Уроженка Петербурга, она репатриировалась в Израиль, но в 1997 году переехала в Голландию. Литератор и журналист, она известна и своей правозащитной деятельностью. — Здесь предпочитают сохранять стабильность, а не раздувать пламя. Это тенденция, касающаяся всех политических проблем. Но мне кажется, что известная голландская толерантность завела страну так далеко, что обратного хода у правительства уже нет. Возможно, это и есть основная причина продолжения официального курса. Просто поздно уже что-либо менять кардинально.

— Страна сильно изменилась за последние годы?

— Голландия изменилась кардинально. 20 лет назад это была спокойная, бурно развивающаяся капиталистическая страна, каждый иммигрант был заметен. Здесь не так много больших городов, но полно пригородов, и я, например, живу в одном из таких, в нем 30 000 жителей. По сути, это район Амстердама со своей мэрией, бывшая деревня, на 150 лет старше самой столицы. Кстати, рядом с Хилверсумом, где 33-летний мужчина с ножом ворвался в здание радиостанции и взял заложницу, с ним не знакомую. Так вот, я помню время, когда жители нашего Димена не здоровались с амстердамцами, которых считали чужаками. Так развиваются семейственность, блат, культивируется закрытость социальных слоев.

Первые годы я старательно здесь скрывала, что из России, и всегда отвечала, что у меня израильское гражданство. Мой муж-голландец Йос Динкелаар рассказывал, что во время холодной войны все тут боялись прихода русских, люди выходили из дому с паспортом и банковской книжкой на случай срочного бегства куда-нибудь в Таиланд.

— К Израилю относились лучше, чем теперь?

— Израиль воспринимали лояльно, хотя и равнодушно. Проще объяснить на конкретном примере: я живу в многоквартирном доме, и абсолютно все соседи старшего поколения проявляют понятный мне расизм: «убирайся в Сибирь, к своему Путину, обратно в Россию». Им неважно, что я политический журналист, не въездная. А в последнее время многие квартиры заняли турки и марокканцы. Ко мне-то они лояльны, но турки семейственны и не по-европейски шумны, а марокканцев здесь принято бояться: считается, что они агрессивны и с ними не связываются. Как вы думаете, коренные будут их любить?

После Второй мировой войны сюда приехали иностранные рабочие, поднимать экономику. Потом, позднее, был новый десант дешевой рабсилы. Интересно бы сейчас проверить, как принималось это решение, на уровне министерств! Плюс жители бывших голландских колоний при рождении получают нидерландское гражданство, юридически это их страна. И в наши дни уже можно пожинать плоды гостеприимства к беженцам из Сирии, наводнившим Европу под предлогом войны.

Всюду есть красивые исключения, но я стараюсь смотреть объективно и в будущее. Еще недавно здесь немыслимо было увидеть хиджаб. Как-то турок открыл магазинчик в туристическом Волендаме, который тут же сожгли. Все были против пришельцев. А сейчас на женщину в черном, у которой открыты только щелочки глаз, никто даже не оборачивается. Всем ясно, что это не ее адекватное решение, а приказ отца или мужа. Их одежду голландцы иронично называют «карнавальным костюмом».

Нашему правительству не позавидуешь: предположу, что теле- и радиостанции будут захватывать еще много раз и по разным причинам.

— Например?

— Рассказать свою «частную правду» в надежде, что «услышат» и дадут гражданство, например, а это априори исключено. Запугать население. Если когда-то голландцы жили спокойно и сонно, то теперь ночью не погуляешь. Мне вот дочка давно прицепила к сумке полицейский свисток, а один наш министр официально советовал женщинам всегда носить при себе пульверизатор с краской на случай нападения. Кроме того, закрыты все наши сумасшедшие дома, исключая тот, где еще держат серийных убийц.

Закрыли-то правильно — больным дома комфортней. Социальные службы до недавнего времени здесь действовали отлажено, а в любой «крытке» — закрытом помещении типа тюрьмы или больницы, детской или взрослой, рано или поздно возникает насилие, хоть в интернатах, хоть католических школах. Но теперь все эти бедолаги гуляют по улицам — так почему бы кому-то из них не захватить радиостанцию?

— Я был в Голландии несколько лет назад и, в частности, в Амстердаме. Мне показалось, что голландцы — очень спокойный и выдержанный народ…

— Говорят, что голландцы терпеливы до известного предела. Накала пока что не чувствуется. Очень важно, что все это гасится. Например, тех родителей, что пришли в мэрию и требовали не пускать в классы, где учатся их детки, школьников из Сирии, предупредили в полиции, чтоб не смели протестовать. Те, кто сейчас продает свои виллы, так как рядом открыли центр для беженцев и стало по улицам опасно ходить, проиграли судебные процессы.

— С появлением беженцев ухудшилась криминальная обстановка?

— Очень заметно, и перспектива плохая. Эразм Роттердамский, родившийся в 1469 году в пригороде Роттердама, долго протирал бы глаза, удивляясь тому, что теперь это самый неспокойный город в Голландии.

Голландцы стоят в очереди на получение социального жилья по 15-20 лет. Беженцы из Сирии получают дома и квартиры вне очереди, это же касается всех основных благ. А политических беженцев до них селили в центрах для беженцев, в невыносимых условиях, там люди сводили счеты с жизнью, и самое главное — такой кошмар им навязывали сознательно: чтобы сообщали домой, как тяжела эмиграция, чтобы другим неповадно было…

Очень многих героев войн, людей, которых в прошлом подвергали пыткам, из Голландии выдворяли, хотя юридически они имели все права на гражданство и получение помощи. Мне стыдно за Голландию, за то, что я не смогла помочь даже некоторым едва живым украинцам после Майдана. Но здесь всех стригут под одну гребенку и не присматриваются персонально. Если можно выдворить — выбросят. Цыганам, например, давали большие подъемные на открытие своего бизнеса в стране исхода, лишь бы вернулись. Украинцам оплачивали билеты на самолет или поезд, если они подписывали отказ от претензий. А вот сирийцам — зеленый свет, и никого не волнует, сколько российских шпионов и террористов воспользовалось этой оказией.

Марк Котлярский, «Детали». Фото: Michael Kooren, Reuters