Гер-цедек из Умани: как удалось спасти могилу рабби Нахмана

Даниэль Загайский 

(11.12.1888-22.06.1980)

В 1945 году, сразу после войны, в украинский город Умань приехал бывший узник советских лагерей реб Ицхак Гельбах. Его сослали в Сибирь только за то, что он напечатал календарь еврейских праздников. Прямиком с поезда Гельбах поспешил на могилу цадика рабби Нахмана из Брацлава: только благодаря обращенным к нему молитвам узник выжил на сибирском лесоповале.

В Умани Гельбах никого не знал. Вдруг на улице он увидел еврея, спешившего куда-то с талитом под мышкой. Проследовав за ним, Гельбах вошел в двухэтажный дом на улице Спинозы, где было нескольких религиозных евреев. Они поприветствовали незнакомца, но заговорить с ним побоялись: все в нем выдавало лагерное прошлое, а вслед за таким человеком вполне могли нагрянуть сотрудники МГБ.

После того, как все ушли, Ицхак заметил в углу высокого еврея с бородой и длинными пейсами, молившегося с какой-то особой сосредоточенностью и благоговением. Сделав знак рукой Гельбаху, чтобы тот его подождал, еврей закончил молитву и привел бывшего лагерника к себе домой. Этим хлебосольным хозяином оказался Даниэль Загайский. Он приютил Гельбаха на несколько недель, а потом за свой счет снял ему комнату, купил матрас и еду. «Оставайся здесь, рядом с рабби Нахманом, а он даст нам дальнейшие указания», – сказал Загайский.

В поисках истины: православные, баптисты, субботники

Даниэль Загайский был действительно человеком необычным. Родился он 11 декабря 1888 года в деревне Сосоновка Полтавской губернии в бедной семье украинских крестьян. Совсем юным мальчик осиротел. Его старший брат погиб во время службы в армии, а сестры разъехались в поисках заработка. Томек, как звали тогда мальчика, вынужден был скитаться по родственникам. Прибился к родной тетке, но она, обремененная собственными детьми, вскоре отдала племянника в зажиточную семью – работать по дому. В школу мальчик не ходил, за работу ему не платили, лишь скудно кормили. В возрасте 11 лет Загайский начал «карьеру» батрака, затем, уже подростком, подался в грузчики. Потом пошел в ученики к сапожнику, и, набив руку, стал работать самостоятельно.

В 21 год Загайского призвали в армию. За время службы он не просто овладел грамотой, но по-настоящему пристрастился к чтению. В особенности его привлекало Священное Писание, чтение которого не только не запрещалось офицерами, но даже поощрялось. Загайскому казалось, что в святой книге есть какой-то скрытый глубинный смысл, который ему надо во что бы то ни стало постичь.

После демобилизации Загайский продолжил работать сапожником и слушал проповеди то в одном храме, то в другом. Но его отталкивало лицемерие священников: когда-то они не обращали на него, оборванного и голодного ребенка, никакого внимания, а по воскресеньям с амвона высокопарно рассуждали о морали. Частно говорили в церкви и о «христопродавцах»-евреях. На Полтавщине евреев тогда жило много, и ничего плохого о них молодой человек не знал. А ведь всё то, о чем говорилось в Библии, происходило именно с евреями на древней земле Израиля!

Загайский начал ходить к баптистам, затем к субботникам. Простой сапожник задавал руководителям общин такие сложные теологические вопросы, что вскоре они перестали на них отвечать. В результате Загайский пришел к выводу, что только «истинный иудаизм» способен дать ему верный ответ. Ближайшие евреи жили в Умани. Туда Загайский и отправился за истиной.

Сапожник-украинец решает стать евреем 

В 1925 году Загайский поселился в Умани и начал наблюдать за тем, как евреи отмечают праздники, как живут и воспитывают детей. Набравшись храбрости, однажды зашел в синагогу и попросил обратить его в иудейскую веру. Раввин Ицхак Бар очень удивился и вежливо выпроводил «русского» прочь.

Но Загайский не оставил попыток стать евреем. Раввин, уставший от постоянных просьб настойчивого сапожника, сказал ему, что готов принять в свою общину столь глубоко верующего и знающего гера, но тот сначала должен сделать обрезание. Раввин был уверен, что ничем не рискует. Он знал, что в местечке какого-то подозрительного «гоя» никто обрезать не согласится. В Умани даже новорожденным делали обрезание не в синагоге, а по домам, чтобы не нарваться на гнев коммунистов.

Моэля Загайский не нашел, но, узнав, где живет резник Абрамович, решил пойти к тому домой – вдруг кого посоветует. Незваному гостю шойхет был не рад: рассерженно захлопнул дверь прямо перед носом. Однако со временем Абрамович понял, что имеет дело не с агентом ОГПУ, а с действительно верующим человеком. Загайского приняли в «хевруту» и стали учить его молиться и рассказывать про законы Израиля. Однако раввин Бар на уступки не шел, опасаясь, что местные власти «самодеятельности» c гиюром украинца не одобрят и закроют синагогу.

Но произошло настоящее чудо. По Умани прошел слух, что жители расположенной неподалеку деревни Синица чуть ли не поголовно приняли иудейскую веру. Даниэль, услышав об этом, сразу же отправился в деревню. Как оказалось, все геры-украинцы из Синицы были учениками брацлавского хасида, местного сапожника по имени рабби Нахим Штракс. Загайский решил остаться в чудо-деревне.

Немало времени он провел среди геров, которые с радостью пересказывали ему всё то, чему их учил раввин. Нагнав своих учителей, Загайский получил от них совет: «Томек, возвращайся в Умань. Там продолжишь учиться». Брацлавские хасиды, которые взяли шефство над Синицей, согласились принять еще одного ученика. После уроков и долгих бесед с убеленными сединами хасидами Томек Загайский наконец-то услышал: «Теперь ты точно готов». Через несколько дней ему сделали обрезание и нарекли Даниэлем.

Тяжелые времена сменяют еще более тяжелые

Шел 1928 год. Новоиспеченный гер жил среди брацлавских хасидов и зарабатывал на жизнь шитьем сапог. Надомная работа позволяла ему соблюдать шаббат. Гер-цедек Даниэль помогал брацлавским хасидам чем мог: его использовали, например, в качестве связного. Хасиды вынуждены были таиться от советской власти, а Загайский, официально считавшийся украинцем, подозрений не вызывал. Он женился на женщине из хасидской семьи, и у них вскоре появился ребенок.

В конце тридцатых годов власти начали решительное наступление на брацлавских хасидов. Однажды ночью в квартале возле могилы рабби Нахмана были задержаны 35 человек. Только 17 брацлавским хасидам удалось скрыться и, как потом оказалось, спасти себе жизнь. Загайский остался жить среди евреев и даже взялся помогать семье арестованного хасида Авраама Дзерговского. Его жена Рахель и дочь Сара остались без средств к существованию и теперь полностью полагались на Даниэля.

Вскоре в Умани наступили еще более тяжелые времена. 1 августа 1941 года город оккупировали немцы. Уже 23 сентября года часть еврейского населения Умани была расстреляна в Сухом Яру. Тогда были убито 5400 местных евреев и 600 евреев-военнопленных. Были убиты и те украинцы, которые пытались прятать своих соседей. Через две недели, 8 октября 1941 года, немцы при поддержке украинских подразделений снова устроили резню. В тот день убийцы расстреляли около 10 000 евреев.

Последний еврей Умани

Оставшихся евреев немцы заставили переселиться на специально огороженные улицы. Даниэль поначалу остался в гетто. Но потом они с женой не решили, что ему, как человеку «арийской внешности», лучше покинуть гетто. В городе можно было затеряться среди местного населения и доставать еду.

Каждую ночь Даниэль Загайский шел по улицам Умани, рискуя нарваться на полицейский патруль. Обождав, когда пройдут полицаи, Загайский пробирался к своему дому в гетто. Отдав жене и сыну сумку с маленькой буханкой хлеба и завернутыми в тряпье картофелинами и поцеловав их, гер-цедек незаметно выходил из хаты и спешил к соседям. Для них у него всегда была припасена отдельная сумка с едой. Чаще всего он просто подходил к забору, бросал во двор котомку и спешно уходил. Эта помощь была неоценимой не только для семьи Загайского, но и для всех его соседей.

Однажды утром, в апреле 1942 года Загайский, вернувшийся из очередной ночной вылазки, услышал какой-то непонятный шум. Оказалось, что немцы, выстроив евреев в колонну, повели их из гетто на одну из центральных площадей города. Добежав до площади, Даниэль с трудом нашел в толпе жену и сына и стал рядом с ними. Через некоторое время Загайский услышал крик: «Что ты тут делаешь!? Куда ты собрался, бандит?» Распихивая людей, к Даниэлю подбежал знакомый украинский полицейский. Несколько раз Даниэль попадался ему на ночных улицах Умани, выбираясь из гетто. Каждый раз изображая из себя в стельку пьяного, Загайский угощал полицая и его напарника самогоном из специально заготовленной для этих целей бутылки. Довольные «бобики», невзирая на комендантский час, его отпускали.

«Біжи звідси, п’яниця дурна, біжи швидше, – шепнул полицейский и крепко схватил Даниэля за руку. – Втікай, бо кинемо тебе в яму разом з усіма!» Уходить Загайский отказался: «Я еврей. Останусь со своей женой и сыном». Но полицай силой вытянул его из колонны. Пока евреев не погрузили в грузовики и не увезли на расстрел, полицаи удерживали Загайского. Даниэль решил, что если Б-г позволил ему жить, он продолжит служить Ему, даже если останется последним евреем в городе.

Преследование евреев при советской власти

10 марта 1944 года Умань была освобождена Красной Армией. Загайский в то время был чуть не единственным брацлавским хасидом на всю Умань. Постепенно в город начали возвращаться евреи, но молиться на могиле цадика они боялись.

Тогда, весной 1945 года, и повстречал Даниэля Загайского реб Гельбах, вернувшийся из ГУЛАГа. Всю жизнь он вспоминал, как Даниэль учил его сосуществовать с советской властью, не нарушая шабат. Работавший на заготовке леса Гельбах уже думал увольняться, но Загайский посоветовал: «В пятницу сделай двойную норму, а затем купи самогон и напейся. Если не выйдешь на работу, такую “уважительную причину” начальство вполне примет».

Загайский организовал для Гельбаха и традиционное еврейское сватовство – «шидух». Его невестой стала Сара – дочь репрессированного хасида Авраама Дзерговского. Вскоре в доме Даниэля отгремела свадьба, а молодые смогли репатриироваться в Польшу, откуда был родом реб Ицхак.

Через некоторое время против раввина Немировского, резника Зингера и других еврейских активистов, в 1946 году возобновивших работу местной синагоги, было возбуждено уголовное дело. Четырнадцать евреев, преимущественно членов партии, заявили, что их подписи под ходатайством об открытии еврейской религиозной общины были сфальсифицированы. Раввина и руководство общины привлекли к суду, а синагогу превратили в дом культуры.

Паломничество на могилу рабби Нахмана, скрытую на частном подворье

В 1947 году горсовет Умани пошел еще дальше. Наверху было принято решение застроить территорию древнего еврейского кладбища. Местные жители стали подавать просьбы о предоставлении им участков для постройки собственных домов. На кладбище находилась могила рабби Нахмана, и известный брацлавский хасид из Львова Зангвиль Любарский решил срочно действовать. Конечно, власти разрешение на строительство ему бы не дали. Нужно было придумать что-то еще.

Свидетели утверждали, что человеком, подавшим в 1951 году просьбу о приобретении участка на территории кладбища, был никто иной как гер-цедек Загайский. В горсовете не догадывались, что украинский сапожник на самом деле – брацлавский хасид. На участке, отведенном Загайскому под застройку дома, начались поиски могилы цадика. Не без труда найдя надгробие, хасиды установили на его месте бетонную плиту шириной 80 сантиметров и длиной 2 метра. Даниэль построил дом таким образом, чтобы внешняя стена строения вплотную примыкала к могиле. Так «ха-циюн ха-кодеш» оказался спрятан в частном подворье.

На праздник Рош ха-Шана, и в течение всего 1952 года «в гости» к Даниэлю Загайскому приезжало огромное количество людей. Так продолжалось до тех пор, пока соседи гер-цедека не начали жаловаться на него во всевозможные инстанции. По району пошел слух, что Загайский специально построил дом на этом участке, зная про могилу «известного раввина». Соседи негодовали: «Он берет с религиозных евреев деньги, чтобы они могли молиться у него во дворе!». Дом пришлось продать, а Загайский был вынужден покинуть Умань и переселиться во Львов.

Помня доброту и праведность Даниэля, Ицхак и Сара Гельбах, которым он устроил когда-то свадьбу, решили помочь ему выехать в Израиль. Получить визу украинцу было практически невозможно, однако брацлавские хасиды нашли выход из положения. Загайского познакомили с женщиной, собиравшейся уехать в Израиль. Они расписались, и, как ее супругу, Даниэлю позволили покинуть Советский Союз.

Гер-цедек в Израиле

Брацлавские хасиды встретили собрата как подобает: купили ему штраймл, хасидскую одежду и пригласили жить к себе – в район Меа-Шеарим в Иерусалиме. Сначала Даниэль жил у Гельбахов, но затем «Сохнут» выделил ему жилье в городе Кирьят-Ата, на севере страны. Брацлавских хасидов тогда там не было, и Загайский попросился обратно в Иерусалим. После прямого вмешательства в бюрократические механизмы главного раввина Израиля Ицхака Херцога гер-цедек смог поселиться рядом с брацлавским бейт-мидрашем в Святом городе.

Про алию одного из первых геров из Советского Союза, прибывших после Второй мировой войны в Израиль, написали газеты по всему миру. Вскоре стали объявляться многочисленные евреи, которые узнали в пожилом человеке с длинными пейсами и окладистой бородой своего спасителя. Именно он, реб Даниэль, укрывал их во время оккупации, носил им тайком еду и помогал устроиться после войны.

Последние годы жизни Загайский провел в доме престарелых в иерусалимском районе Катамон. Пока были силы, ходил в расположенную неподалеку синагогу «Ор Авраам», изредка находя там собеседников, говорящих по-украински или по-русски. В доме престарелых он еще раз женился – на Розалии Бар, своей ровеснице из Румынии. После ее смерти Загайский, человек молчаливый, всё больше общался с Творцом, лишь иногда делясь своими мыслями со знакомыми: «Всю жизнь я мечтал о Святой Земле. Я здесь, и больше мне ничего не нужно».

22 июня 1980 года гер-цедек Даниэль Загайский ушел из жизни. Он полагался на Б-га, и Б-г дал ему сил никогда не унывать.

Сотрудники проекта «Еврейские герои» работают в архивах стран, находящихся на территории бывшего Советского Союза. Авторы: Невзлин Анна, Ротман Фреди. Их цель – увековечить имена евреев, чей поступок незаслуженно стерся из человеческой памяти. В этой рубрике «Детали» продолжат публиковать рассказы о жизни евреев, чей вклад в цивилизацию и борьбу с различными формами тоталитаризма стал фактом истории. Для контакта с проектом вы можете обратиться на страницу «Еврейские герои» в Facebook , читайте в ТГ @Jewishheroes или отправить письмо на электронную почту [email protected]. 
На фото: Даниэль Загайский