Секреты «банка целей»: кого убивать

Секреты «банка целей»: кого убивать

«Как считают в ЦАХАЛе, успех измеряется тем, какие цели вы перед собой ставите, и количеством новых целей, которые вводятся в базу данных», — утверждает А. из ВВС. В течение нескольких недель после того, как авиация ударом с воздуха разбомбила дом семьи аль-Саварка в Дир эль-Балахе в секторе Газа, в результате чего погибло девять человек из этой семьи, А. принимал активное участие в ожесточенных дебатах в связи с трагическим инцидентом.

Заявление ЦАХАЛа, что цель прошла «проверку», иными словам, за несколько дней до воздушной атаки объект был тщательно «исследован», заставило А. и многих других офицеров из военной разведки и разведывательного подразделения ВВС испытать чувство серьезного дискомфорта.

«Когда принимаются подобного рода решения, — говорит А. о процессе проверки, — в основном, сбор тщательной разведывательной информации не осуществляется, если речь идет об уже известной цели, поскольку куда важнее наметить новые цели. Собственно говоря, на это и рассчитывают».

Точка зрения А. не относится к какому-либо конкретному инциденту, а, скорее, к общей практике, с которой он сталкивался. С ним солидаризуется и другой военный, которого мы назовем Б.. В течение многих лет А. и Б. участвовали в процессе принятия решений, связанных с утверждением целей для их последующего уничтожения. Оба рассказали о динамике этого процесса – о ключевой роли принципа «положись на меня» в принятии решений; о первостепенном значении, придаваемом количеству целей, но отнюдь не качеству — как способе продвижения по службе; об участии политического руководства, которое порой заставляет демонстрировать «результаты», что может привести к несвоевременным и излишним воздушным атакам.

По их словам, на бумаге все выглядит нормально: нет никаких проблем в оформлении протокола, фиксирующего процесс выбора целей и их утверждение. Проблема – в реализации. Вот здесь, говорят А. и Б., последнее слово – за «ключевыми игроками» из команды планирования операции: они отвечают за все ее аспекты, от выбора и проверки до решения, как именно будет проходить уничтожение той или иной цели.

«В состав этой команды может входить от пяти до пятнадцати человек, — поясняет А., – а руководитель группы планирования – обычно летчик, находящийся на срочной службе, или резервист, и этот руководитель должен взять на себя персональную роль, если он хочет продвигаться по службе в эскадрилье или получить новое звание». В состав команды планирования операции входят разведчики, специалист-оперативник, который должен оценить, насколько хорош план и каковы могут быть последствия его реализации, а также представитель главного военного прокурора, отвечающий за различные аспекты, связанные с международным правом.

А. и Б. говорят, что первая проблема заключается в стимулах. В конце концов, руководитель группы оценивается по количеству новых целей, которые появились, благодаря ему, а не по тем целям, которые он переоценил заново. Потому если в самом начале обсуждения руководитель группы утверждает, что в прошлом году не было никакой новой разведывательной информации о цели, намеченной к уничтожению, стало быть, обсуждение можно считать законченным. Само обсуждение намеченной цели может занять несколько минут или час – все зависит от разведки и желания команды глубже вникнуть в суть вопроса».

А. и Б. участвовали в огромном количестве обсуждений за последние несколько лет; они считают, что участники совещаний – профессионалы, однако колоссальная нагрузка, которая на них ложится, приводит порой к тому, что в силу загруженности они начинают подходить к вопросу формально; кроме того, как говорится, по умолчанию известно, что начальство прежде всего будет удовлетворено все возрастающим количеством новых целей, а не оценкой или переоценкой старых.

Еще одна проблема, на которую указывает Б. – это различие в опыте и разница в званиях. Бывает так, что группой руководит майор ВВС, а на совещании напротив него сидит ефрейтор или сержант разведки. «Возможно, эти молодые ребята-разведчики очень талантливые, — отмечает Б., — но армия есть армия. И если ефрейтор указывает летчику, что тот в чем-то ошибается или заставляет его остаться в штабе всю ночь, потому что он решил полнее и глубже разобраться во всех аспектах намеченной операции, это не всегда может быть адекватно воспринято, да и не каждый молодой военнослужащий может это сделать».

А. добавляет, что во время боевых действий, если летчик захочет атаковать определенную цель, разведчик, который находится рядом (и должен внимательно присмотреться к цели, изучить ее, проверить и определить, соответствует ли она всем условиям) вмешиваться не будет, он будет доверять летчику – поскольку тот старше по возрасту и по званию. «Было несколько таких случаев, и ни разу я не видел, чтобы разведчик хоть на йоту сомневался в решении, принятым старшим командиром», — говорит А.

Ни А., ни Б. не участвовали в воздушной атаке, когда погибли люди из семьи аль-Саварка, но, по их мнению, подобная ситуация может возникнуть, когда хочется выполнить задание даже при том, что уровень уверенности в качестве намеченной цели недостаточно высок.

«Все знают, что в большинстве случаев ничего не происходит – таково восприятие, таков стереотип, — подчеркивает А. – Но внезапно случается нечто невообразимое и погибает целая семья. Честно говоря, я не знаю, относится ли гибель людей в Дир эль-Балахе именно к такому случаю, но я не сомневаюсь, что подобный инцидент может произойти в конкретной ситуации, когда между участниками группы планирования и проверки выстраиваются отношения по типу «давай-бери» вместо уже упомянутого ключевого принципа «положись на меня».

Оба утверждают, что цели последней операции были «жалкими» и, скорее, носили политический характер: «Тот факт, что такой инцидент произошел менее чем через сорок восемь часов после боя, который, с точки зрения ВВС и командования Южного военного округа, проводился как учение, показывает, что кто-то собирался выдать это событие за достижение», и это, безусловно, политический маневр.

Как полагает А., к сожалению, широковещательные заявления ведущих политиков и обещания, которые они раздают во время интервью, могут стать решающим фактором при выборе целей и подталкивать армию к проведению ненужной операции, необходимой только для того, чтобы политик мог сообщить СМИ, что он выполнил свое обещание.

«А посему оперативные соображения и желаемый результат уходят на второй план и становятся менее актуальными», — закончил А.

Янив Кубович, «ХаАрец», М.К.

Фото: Mohammed Salem Reuters

Новости

Нетаниягу попросил у суда 30 дней, чтобы доработать законопроект о призыве
«Дьявол овладел мною». Пленный террорист рассказал, как насиловал израильтянку 7 октября
Британские актеры и деятели культуры жертвуют лоты для аукциона «Кино для Газы»

Популярное

За два дня до войны приехал торговец из Газы, заплатил наличными и… исчез

Я спрашиваю фермера Офера Селу из мошава Гева-Кармель, как война повлияла на его отношения с торговцами из...

Мы ошибаемся, если думаем, что в Израиле низкие пособия. В будущем их еще больше урежут

Сообщение о будущем и неизбежном банкротстве Службы национального страхования в Израиле («Битуах леуми»)...

МНЕНИЯ