Фильм про российский путч снимали в арабской деревне близ Кейсарии

«Фильм про путч 1991 года был снят в Израиле за двадцать дней», — рассказал «Деталям» режиссер Лев Прудкин. 5 октября в Хайфе стартует традиционный Международный кинофестиваль. А через два дня, 7 октября, на нем и состоится премьерный показ ленты NO-ONE. Потом картина отправится международный кинофестиваль в Сиднее; по словам создателей кинокартины, получены предложения об участия на аналогичных фестивалях в Гонконге и Вене.

Дело это у них семейное. Дед режиссера Марк Прудкин был знаменитым на весь СССР актером МХАТа. Отец, Владимир Прудкин, выступил продюсером и соавтором сценария NO-ONE.

Удивительна история съемок: Владимир и Лев начали снимать фильм на Черноморском побережье в Крыму, когда он еще оставался украинским. Но были вынуждены прекратить съёмки из-за российской аннексии Крыма. Потому черноморский курорт пришлось воссоздать на средиземноморье.

«Не было цели снять политическое кино»

— В 2015 году Вы сняли фильм «Луна, луна», — начинаю я разговор, усаживаясь с собеседником за столик кафетерия рядом с театром «Габима».

— Ту работу на самом деле не удалось завершить из-за финансовых проблем, — уточняет Лев Прудкин. — Но в новую ленту «перекочевали» оттуда некоторые персонажи, место действия и время действия. А кроме того, я пригласил сниматься в NO-ONE некоторых актеров, которые работали со мной в том фильме. Мне понравилось, как они существуют на площадке. Главного героя, генерала КГБ, играет Вячеслав Жолобов, актер МХАТа, в фильме также снялись Наталья Вдовина, Елизавета Боярская, Георгий Марченко, Александр Феклистов…

— Фильм называется NO-ONE. Странное название. Что оно значит?

— Мы специально решили его не переводить на русский, потому что это может значить и «никого», и «никто», и «некому» и т.д. Снять ленту про путч 1991 года было моей давней идеей, еще с середины девяностых годов, когда я начинал учиться во ВГИКе. Понимаете, тогда это было еще так близко, так ощутимо — прошло всего 5 лет после тех событий.

В дни путча я оказался в Ялте, отдыхал там. Мне было тогда 16 лет. Я очень хорошо помню общую эмоциональную атмосферу, воодушевление. На уровне ощущения… При том, что у меня не было понимания, что происходит. Я не жил, как мой отец, сорок лет при коммунистическом государстве, и не мог понять, что для него и таких, как он, значили эти события — вдруг невесть откуда появившаяся свобода, шанс ее лишиться, и все переживания в свете произошедшего путча. Я, конечно, всего этого передать не мог бы, потому эту историю, сценарий должен быть написать мой папа.

Не было цели снять политическое кино. Хотя, безусловно, политика имеет огромное значение в структуре сюжета, но также это и мелодрама с любовным треугольником и изменами. Кино о жизни на фоне тех событий.

— Где снимали?

— Мы нашли Крым в Израиле, мы его создали. Нам даже удалось найти здесь советские ретро-автомобили: белую «Волгу» и «Москвич». Чуть ли не самым трудным оказалось найти в Израиле крымский пляж с галькой. Так что роль галек исполнили ракушки на берегу моря в арабской деревне Джиссер а-Зарка, недалеко от Кейсарии.

— На Хайфском фестивале зрители увидят фильм впервые?

— Да, именно так. Официального показа пока не было, в Хайфе самый первый.

Актерская династия

— Вы  внук Марка Исааковича Прудкина, актера, на мой взгляд, потрясающего таланта и мощи. Вы его помните его? Ведь многие из нас видели его на экране и сцене, а каков он был вне кадра?

— Так получилось, что я не просто с ним общался, я рос у него дома. То есть, жил у бабушки с дедушкой. У нас еще и квартиры были в одном доме, так что я находился больше под присмотром деда… Я до двадцати лет практически жил у деда. Это был удивительной доброты человек. Причем по отношению ко всем, не только к родственникам. Щедрости необычайной.

Он играл в театре, практически, до конца жизни. Хотя, как известно, в кино не очень любил сниматься, отказывался все время, предпочитал театр, придерживался издавна своего режима. И только те режиссеры, которые ему этот режим обеспечили — Иван Пырьев, Марк Захаров, Владимир Бортко, сумели его занять в своих работах.

— Что же такого особенного было в его «райдере»?

— Ну, например, спать с трех до пяти дня, в обязательном порядке, что бы вокруг ни происходило… Он рассказывал, что с детства мечтал быть актером. Дед родился в Клину, в Подмосковье. Потом приехал в Москву и попал к Станиславскому во Вторую студию. И всю жизнь проработал во МХАТе. Кстати, вот любопытный факт. Мы сидим рядом с «Габимой», а дед имеет некое отношение к созданию этого театра.

— Это каким образом?

— Дело в том, что он репетировал в знаменитом «Диббуке» в постановке Евгения Вахтангова. Но когда габимовцы собирались уже уезжать, Станиславский предложил ему сыграть в спектакле «Дни Турбиных» — Шервинского. То есть, он думал ехать с габимовцами, но у него просто пошла роль за ролью…

— А почему Вы сами репатриировались в Израиль?

— Не знаю… Дед мечтал всю жизнь увидеть Израиль, но так и не сложилось у него. А мы с папой решили реализовать его мечту. Не жалеем. Я репатриировался в 2008 году, но постоянно в разъездах, даже иврит пока не смог выучить, хотя непременно собираюсь это сделать. Сейчас ведь нет преград, нет понятия «эмигрировал» — и всё, дверь захлопнулась. Вот недавно приехал из Америки, больше полугода провел в Лос-Анджелесе. Но, знаете, очень рад, что премьера фильма состоится именно здесь.

Марк Котлярский, «Детали».

Фото: кадр из фильма, предоставлена компаний MIRAGE ADVENTURES