«Эти дети такие же, как все, только помогите им почувствовать это»

Метод кондуктивной педагогики, разработанный венгерским евреем доктором Андрашем Петё 70 лет назад, в корне отличается от всех других подходов к лечению детского церебрального паралича. Всемирное признание этот метод получил относительно недавно. В Израиле его внедряют с начала 1990-х годов. Доктор Ида Игра практикует кондуктивную педагогику уже четверть века, развивая и внедряя систему реабилитации детей с церебральным параличом и другими нарушениями двигательного аппарата. «Главный постулат кондуктивной педагогики – ребенка можно обучить движению, эти дети такие же, как все, только помогите им почувствовать это», – сказала Ида Игра в интервью «Деталям».

«Доктор Петё 70 лет назад определял ДЦП как комплекс всевозможных трудностей ребенка, а затем подростка и взрослого: проблем с мелкой и крупной моторикой и других, вызванных ими, – говорит Ида Игра. – Допустим, трехмесячный малыш лежит в кроватке, а над ним что-то висит или ему показывают какой-то предмет. Здоровый младенец сразу начинает тянуть к этому предмету ручки, пытаясь определить, что это за предмет и как к нему надо относиться. То же самое происходит, когда малыш начинает ползать и заползает на ковер: он определяет для себя собственное отношение к чему-то новому. Так моторика тянет за собой умственное развитие, коммуникацию, тактильное развитие, аудиовизуальное восприятие. Когда у ребенка с ДЦП нет этих процессов или они протекают не так, как нужно, развитие по многим параметрам задерживается».

По мнению Петё, проблема заключалась в том, что ребенком с ДЦП, как правило, занимались разные специалисты и порознь: кто-то работал с крупной моторикой, кто-то с мелкой, кто-то с речью, кто-то занимался умственным развитием. Но Петё считал, что ухаживающий за столь сложным ребенком должен знать о нем все, уметь выстроить активный режим дня для ребенка, сопровождать его во всей жизнедеятельности, внося коррективы не раз в три месяца, а каждый день.

Так он развивал бы, скажем, крупную моторику ребенка в те моменты, когда тот играет или коммуницирует с другими детьми, приучал бы его самостоятельно себя обслуживать, становиться активной личностью. Даже если моторика ребенка сильно затруднена, что встречается нередко, все равно необходимо адаптировать ребенка к окружающей среде. Он не должен оставаться пассивным, даже сидя в инвалидной коляске.

– Как Петё пришел к выводам, которые легли потом в основу его методики?

– Тогда, в послевоенной Венгрии, было очень много бездомных детей с различными инвалидностями, в том числе и с ДЦП. Он собрал их, а потом еще и начал обучать людей, которые приходили к нему узнать, как именно надо работать с такими проблемными детьми. Позже Петё основал институт, при котором был интернат.

– Дети же не просто жили в этом интернате?

– Нет. Их учили, как с утра вставать с кровати, как одеваться, как ходить в туалет, как завтракать. Процесс обучения жизни продолжался 24 часа в сутки.

– Почему система доктора Петё получила широкое распространение по миру только в последние лет 30-35?

– До 1988 года, как ни странно, об этой системе на Западе практически ничего не знали. Лишь когда приоткрыли железный занавес, стали просачиваться слухи, что в Венгрии есть нечто, чего нет в других странах. И в Будапешт поехали родители с детьми со всего мира. Одна из первых западных групп, которая там оказалась, была из Англии, и отец одного ребенка с ДЦП работал на «Би-би-си». Он взял с собой съемочную группу, которая фиксировала все происходящее. Они смонтировали десятиминутный документальный фильм, который затем транслировали по телевидению. Его записали на видеокассету в Израиле дедушка с бабушкой, чей внук также страдал от ДЦП, и передали его родителям, жившим в Израиле. Те оказались людьми довольно активными и создали группу родителей, которые, объединившись, поехали в Будапешт вместе со своими детьми. Таким образом, это были первые дети из Израиля, причем самых разных возрастов, которые воспользовались методом кондуктивной педагогики. Они поехали в Будапешт, надеясь если не на чудо, то хотя бы увидеть что-то новое.

– И увидели это?

– Да, разумеется. Они увидели вдруг, что их дети стали активнее, живее, их поступки стали осмысленными, они стали похожи на детей, а не на «старичков», которых возят от одного специалиста к другому на процедуры, не увязанные в систему, не связанные одна с другой.

– Сколько времени они там пробыли?

– Месяца три-четыре, и это, конечно, было очень сложно во всех отношениях: надо было оставить в Израиле работу, семью, находиться в стране, где почти никто не говорит на ином языке, кроме венгерского. Им надо было где-то жить и на что-то существовать. По возвращении эти люди решили создать некоммерческую организацию «Цад кадима» («Шаг вперед»), целью которой стало внедрение кондуктивной педагогики в Израиле. Для этого надо было послать туда кого-то на учебу, и первые слушатели отправились в Будапешт в начале 90-х годов. Отучившись там четыре года, они стали, по сути, первыми в стране кондуктологами.

За ними поехали еще две группы, но все это были люди без специального образования. И тогда в НКО все же решили, что следует отправлять на учебу имеющих первую академическую степень в сфере специального образования. Так я после Бар-Иланского университета оказалась во втором потоке специалистов, отправленных на учебу в Будапешт. Впоследствии методику стали преподавать уже и в Израиле.

Но вскоре программу пришлось свернуть, прежде всего из-за финансовые причин: подготовка специалиста по кондуктивной педагогике – вещь недешевая. Не говоря уже о колоссальном моральном напряжении. Из тех, кто получал диплом кондуктолога, процентов 60 в итоге не работают по специальности.

– Почему?

– Во-первых, из-за колоссальных психологических нагрузок. Во-вторых, в Израиле эта система применяется далеко не везде. В-третьих, чтобы система развивалась, нужна финансовая поддержка, желательно от государства, но основная деятельность кондуктологов финансируется НКО, то есть за счет пожертвований. И поскольку их стало меньше, в последние несколько лет пришлось прекратить обучение новых специалистов.

– Где работают кондуктологи в Израиле?

– Для детей – центры реабилитации в Ришон-ле-Ционе и Беэр-Шеве и специальный детский сад в Эйлате. Для взрослых – это те самые люди, которых детьми возили в Будапешт, сейчас им по 40 и более, – действуют так называемые Центры дневного пребывания – в Ришон-ле-Ционе и Иерусалиме. Работа там проводится колоссальная – вплоть до лекций, которые им читают преподаватели Еврейского университета. Да, есть группа взрослых с ДЦП, которые проходят академический курс. Другие мастерят поделки. Для них даже устраивают танцы – то есть делают все для того, чтобы эти люди вели полноценный образ жизни. В иерусалимский центр пригласили специалиста, который научил своих подопечных варить пиво, и так появился их собственный пивной бренд «Бира кадима».

– По статистике, детей с ДЦП много…

– Западная статистика, куда входят и данные по Израилю, гласит, что на протяжении многих лет количество младенцев с ДЦП держится примерно на уровне 0,25-0,3 процента от числа новорожденных. Когда-то считалось, что у большинства детей с ДЦП проблема обусловлена нарушениями процесса родов – к примеру, затянувшимися родами или травмой при извлечении младенца. Сегодня во многом эти причины устранены, и при малейшем подозрении на какое-либо нарушение тотчас прибегают к кесаревому сечению. Но статистика по детям с ДЦП остается на протяжении многих лет прежней, в том числе и потому, что благодаря продвинутой медицине спасают недоношенных детей – тех, кто, к примеру, рождается на 28-й неделе беременности, или даже на 25-й, с весом при рождении в 0,7-1 килограмм. Часть из них впоследствии, к сожалению, сталкиваются с проблемами в развитии.

– Цель методики – адаптировать проблемного ребенка к окружающей среде, не дать ему чувствовать себя ущербным?

– Не только. Кондуктологам необходимо еще и воспитать само общество, изменить его отношение к детям с ДЦП, чтобы к ним относились как к равноправным.

– Различаются ли подходы к детям с ДЦП в разных странах?

– Скажем так: нельзя, к примеру, сравнивать то, как пытаются справиться с этой проблемой в Израиле и в Европе, с тем, как это делают в России и странах СНГ. Даже законы разные. Допустим, в Израиле сегодня строящееся жилье должно иметь пандусы, чтобы детям с ДЦП было удобно подниматься. Магазины также должны быть обеспечены соответствующими приспособлениями. Есть парки, в которых дети-инвалиды могут отдыхать без дополнительных неудобств. Конечно, нет стопроцентного «покрытия», но во всяком случае есть понимание проблемы и, соответственно, иного к ней отношения. В России этого не существует вообще, включая отсутствие какого-либо восприятия ребенка с отклонениями как нормативного члена общества.

– Опишите какой-нибудь случай.

– Около 15 лет назад ко мне обратилась семья из Голландии с 16-летней девочкой – умным, вербальным ребенком с тяжелым поражением обеих ног и руки. С трех лет она была прикована к инвалидной коляске. Родители за этим следили и каждые три года покупали новую, самой последней модели. Например, у нее была коляска, которая могла подниматься по ступенькам. При этом девочка не могла встать сама с кровати, ее должны были тянуть, чтобы усадить на краю постели, ее нужно было перенести на коляску, она не могла сама одеться и раздеться, сходить в туалет – ее должны были всячески поддерживать.

Случай оказался непростым. Ребенку уже 16, ранее с ней по методике Петё не занимались. Я начала с того, что первые три дня сидела вместе с ней, заперевшись в ее комнате, упорно пытаясь обучить ее из лежачего положения самостоятельно переходить в сидячее. А потом уже переместиться, опять-таки самостоятельно, на инвалидное кресло.

Когда через три дня нам удалось отработать этот навык, я позвала родителей и сказал им: «А вот теперь посмотрите, чего нам удалось добиться». Я никогда не забуду того, что последовало потом. Отец, огромный голландец двухметрового роста, увидев все это, стал плакать. Он говорил сквозь слезы, что не верил, что такое когда-либо произойдет.

В туалете по моей просьбе к стенам прикрепили специальные рейки, и потихоньку, после нескольких упражнений, девочка научилась, держась за них, самостоятельно пересаживаться с инвалидного кресла на унитаз и обратно. То же самое мы научились делать с ней в школе, где она училась. Потом по моей просьбе нашли токаря, который разработал и сделал специальное приспособление к коляске, облегчая девочке движения и возможность многое делать самостоятельно. Я научила ее надевать обыкновенный лифчик, что для нее казалось чем-то чудесным: мы пошли с ней в магазин, она выбрала красивую модель, и мы с ней учились, как ей это делать самостоятельно. Через полтора месяца она смогла без посторонней помощи справляться с обувью, одеваться и раздеваться, мыться в душе. Другими словами, удалось ее адаптировать к реальным условиям существования.

Сегодня этой девочке уже больше 30 лет, она закончила учебу в Амстердамском университете и во время учебы жила в общежитии одна, без посторонней помощи. Наверное, я могу ею гордиться.

Приходится порой добиваться элементарного, преодолевая разного рода родительские стереотипы, страхи, кем-то и чем-то им навязанные. Они боятся нового и неожиданного, им нужен человек, который преодолеет эти страхи за них. Таким человеком нередко и оказывается кондуктолог.

Марк Котлярский, «Детали». √

На фото: врач осматривает ребенка, страдающего ДЦП.
Фото: MC2 Jilleanne Buda — Wikimedia public domain, crooped