Эй, свита, слава тебе?!

Осенним вечером на тель-авивской улочке, где в красных стенах, как будто мунковским вскриком рожденный, живет андеграундный театр «Тмуна», причалил корабль искусства со сверкающими парусами. Случился спектакль. Многоголосый, горячий и яркий, как факел.

Режиссер Ариэль Н. Вольф — актер, хореограф, созидатель решительно новых, вызывающе-авангардных форм — отважился на личный подвиг и построил спектакль-корабль, спектакль-ковчег. На мой взгляд, это сенсационная работа, с которой по смелости и выразительности могут сравниться только самые блистательные создания выдающихся израильских хореографов. Тех, кто потряс мир: Охад Нагрин, Инбаль Пинто, Авшалом Полак, знаменитый ансамбль «Вертиго»…

Этот спектакль — открытие и откровение. Ариэль Н. Вольф впервые в нашей стране представил публике драматургию нобелевской лауреатки, австрийской мятежницы Эльфриды Елинек. Нам показали «Путем короля» — жесткую, режущую, как бритва, отчаянную пьесу, события которой можно отнести как к актуальному для зрителей времени, так и ко всему долгому и, как сегодня видим, не слишком счастливому опыту человечества.

…Родословная Эльфриды Елинек корнями уходит в венскую почву. Но родилась она в Штирии, в деревне, куда ее родители сбежали от голода, который делал жизнь семьи в Вене невыносимой. Год ее рождения — 1946-й. Первый после окончания Второй мировой войны. Позднее семья вернулась домой, в Вену. Девочка, подобно Марине Цветаевой, прошла школу маминой музыкальной муштры — и так же, как и великая русская поэтесса, отреклась от занятий музыкой, гневно отринула власть камертона и труд в гаммах-этюдах.

В жилах Эльфриды Елинек австрийская, еврейская, чешская кровь — и фамилия с чешского переводится как «олененок». В литературе она — бунтарка, отдельный остров. Она играла на фортепиано, флейте, гитаре, скрипке, альте, а потом и на органе. После школы поступила в консерваторию и изучала бесконечный список музыкальных дисциплин и инструментов. Занималась композицией. Слушала курсы по истории искусств и театроведению. Пережила нервный срыв. Вышла замуж за композитора Готтфрида Хюнггсберга. Начала писать стихи и прозу и в текстах выплескивать себя. Протестовать против того, что казалось ей уродливым, бесчеловечным, слащавым, манипуляторским. Мир притягивают и страшат ее «Пианистка», «Похоть», «Любовницы». Ее прозе не свойственны «телячьи нежности», лирические вздохи и чувства; она резкая, бескомпромиссная, шокирующая.

Ритм ее строки — и поэтической, и прозаической, и драматургической — скрежещущий. В пьесах, созданием которых Эльфрида Елинек очень серьезно в последнее время увлечена (она написала уже более двадцати пьес), почти нет ремарок, распределения по персонажам, диалогов, сюжета. Это некий поток, в котором действует разбитый на голоса хор, этакое коллективное «я» — коллектив, с которым происходят самые различные речевые, творимые летописцем-языком, трансформации.

…Открывается невидимая дверь, из нее дым, белый, как туман под луной. И выходит Сивилла — слепая, очень красивая, значительно и величественно обращающаяся к зрителям. Или к самой себе? Или к тем, кто укрыт до времени в недрах лунного закулисья? Сивилла (прорицатель Тересий в женском обличье, старый и мудрый, знающий все про Эдипа и остальное человечество) закуривает невидимую сигарету, гасит невидимую свечу, ставит невидимую пластинку. И вот врываются то ли черти, то ли эльфы… Шелли Рут, изысканно и тонко, на высокой ноте играющая блондинку Сивиллу, точно подметила, что в имени писательницы явственно слышится слово «эльф», а в имени режиссера — ивритское «эль», Бог, как и в фамилии переводчика — Ханан Эльштейн.

На экране над сценой, будто детской наивной рукой, выведены символы-приметы повседневной общественной жизни. Узнаваемые, набившие оскомину, непременные атрибуты жизни в социуме. Пресс-конференция, безопасность, выборы, демонстрация, революция, «Макдональдс», парламент… Вне этих рамок, вне этих разметок общество сегодня существовать не может. Фастфуд и дорожные разметки. Король и свита — в едином ритме, на едином марше. Статичные человечки на экране, пляшущие человечки на сцене. Все участники, кроме Сивиллы-Тересия, — в рыжих париках. И их цвет сразу считывается…

• Читайте также:
• В Израиле появятся музей арабской культуры и актерская школа на арабском
• Иерусалимские подземелья раскрывают жизнь города 2000-летней давности (видео)
• «Он умер так, как жил: не как проклятый художник, а как великий художник проклятой эпохи»

Эту пьесу Эльфрида Елинек написала после первого воцарения Трампа в Белом доме. Теперь все мы свидетели дубля, повторного коронования. И сарказм автора и создателей — в каждом жесте и реплике. Король и свита сливаются в едином ритме, в едином марше. Игра-спектакль, эти тель-авивские дионисии точно попадают в тональность, в актуальную проблематику современной жизни. Люди-автоматы, будто обитатели термитника — стройного и безоговорочно четко устроенного жилища общественных насекомых. Они вращаются и прыгают, изрекают банальности, сбиваются в стаю — и тащат за собой свои клише, надуманные и истертые до дыр, словно формальные идеологические тряпки, одежды скудного разума. А мы смотрим на них из темноты зрительного зала, будто смотрим на самих себя. Сюжета нет — но вот он, он в нас, и от его неотвратимости невесело…

Спектакль «Путем короля» выстроен виртуозно пластично и безупречно музыкально. На сцене (она в «Тмуне» низкая, на уровне первого ряда кресел) пляшут, поют, комментируют, вещают актеры. Они — это мы. Свита играет короля, свита создает его, поклоняется, возводит на трон. Свита опасна. Но свита — это и есть все общество. А короли, добрые они или монстры, есть итог и результат всеобщей работы. Актеры летают, скандируют лозунги, кружатся, а я думаю о себе. Обо всех нас — зацикленных, клишированных, запрограммированных, выученных на фальшивых речевках из TikTok («Все начинается в TikTok, присоединяйтесь к миллионам зрителей!»), одурманенных ядом СМИ…

Музыка в спектакле — органичная, в высшей степени удачная работа Шломи Бертонова — оттеняет образы рыжих клоунов-граждан. Они вроде и не персонифицированы, но каждый — на виду, все личности.

Прелестная, пластичная Ира Орлова — человек театра, блестящая властительница тайн йоги. Она и помощница режиссеров, и актриса-умница. Рути Борнштейн — ее рыжая клоунесса, грозно зовущая со сцены в никуда, кажется женщиной-рупором. Она активная и громогласная, подобных любая эпоха выдвигает. Шарон Штрак, Хана Бирах, Ишай Бен-Моше — гибкие, абсолютно растворенные в океане-тексте, в ртутном мерцании этого живого действа. Наполненные витальной силой. Бриллиантом сверкает балетно-ошеломительная Лена Фрайфельд. И Юрий Казанцев, оригинальный, точный, выдает зрителям серьезные обещания поистине больших актерских удач в будущих театральных проектах. Но главная загадка, ставшая для меня символом и сердцевиной спектакля, невероятная находка режиссера Ариэля Н.Вольфа — Шелли Рут. Ее героиня, слепая, но зрячая какой-то внутренней мистической силой, глубоко проживающая мифическую историю, которую драматургесса вложила в плоть и в суть пьесы. Она прекрасна и многозначительна. Актриса «Гешера», актриса Евгения Арье, актриса со своим индивидуальным творческим почерком, стилем, своей мелодией. Неповторимым тембром голоса и аристократичной музыкальностью… Это ее звездная роль.

Родился спектакль. Яркий и непростой. Заставляющий думать. Брошенный в зал, как петарда. Режиссер Ариэль Н. Вольф высказал свою версию пьесы грозной и свободной Эльфриды Елинек. Нам бы поучиться у нее свободе.

Инна Шейхатович специально для «Деталей». Фотографии: Майя Ильтус √