Эффект кобры — израильская версия

В своей книге «Эффект кобры. Как избежать заблуждений в экономической политике» немецкий экономист Хорст Зиберт описывает историю, которая произошла (а может быть, и нет) в городе Дели во время британского правления в Индии.

Власти были обеспокоены большим количеством кобр в городе и, чтобы побудить жителей убивать змей, предложили денежное вознаграждение каждому, кто принесет в правительственные учреждения мертвую кобру.

Вскоре змеиные кожи начали скапливаться в кабинетах губернатора, и стало ясно, что местные жители начали выращивать все больше и больше змей — чтобы получить награду. Когда об этом узнали британские власти, было решено остановить программу выплат. Тогда те, кто выращивал змей, обнаружили, что они им не нужны, и выпустили всех. Таким образом, политика достигла результата, полностью противоположного первоначальному замыслу: количество змей в городе только увеличилось.

Подобное явление наблюдается вот уже 14 лет в экологической политике в Израиле, с тех пор, как был изобретен «сбор за захоронение мусора».

Все начинается с еды. Израиль является одним из мировых лидеров по закупке ненужных продуктов питания, и около трети продуктов, покупаемых в Израиле, выбрасывается.

Конечно, все эти лишние траты и разбазаривание ресурсов вызывают горечь. Но выбрасывание ненужной еды имеет и другой, также болезненный результат: продукты, которые мы выбрасываем в мусор, закапываются и гниют вместе с другими органическими отходами, и в этом процессе выделяется метан.

Это парниковый газ ответственен за треть глобального потепления. Да, именно этот газ, который находился в земле сотни миллионов лет и называется также «природным газом». Если бы в мире была «страна пищевых остатков» — она ​​стала бы третьей страной по количеству выделяемых парниковых газов. Ей предшествовали бы только США и Китай.

Но в то время как в США, например, выбросы метана более или менее равномерно разделены между животноводческой отраслью, нефтяной промышленностью и  мусорными свалками, то в Израиле, по данным министерства охраны окружающей среды, около 80% выбросов метана приходится на газ  со свалок, который не улавливается и не перерабатывается.

Вот почему, когда министр охраны окружающей среды Зандберг пообещала Джону Керри, что Израиль сократит выбросы метана, акцент в этом обязательстве был сделан на сокращении выбросов со свалок.

И вот тут надо отметить роль министерства охраны окружающей среды в создании самой большой экологической проблемы в Израиле. Речь идет о  выбросах парниковых газов и загрязнений в результате масштабных пожаров пиратских мусорных свалок вдоль линии границы с палестинскими территориями в центре Израиля (с обеих сторон). Явление, которое, как и нашествие кобр в колониальном Дели, было создано из-за слепой политики правительства.

Политика в отношении отходов зажигает тысячи пиратских пожаров

Итак, в чем же корень проблемы? Вместо того чтобы заниматься свалками и инвестировать деньги для предотвращения или хотя бы сокращения выбросов метана, израильское правительство решило использовать кризис для заработка денег.

Министерство охраны окружающей среды изобрело «сбор за мусор», который каждый мусоровоз должен платить государству при въезде на свалку. Якобы, как надеялось министерство, чем больше должны платить муниципалитеты, тем сильнее у них мотивации перерабатывать отходы и меньше вывозить на свалки.

Эта иллюзорная идея продолжалась и на индивидуальном уровне — предположительно, каждый гражданин знает, что, если он выбрасывает больше несортированного мусора, то увеличится и сбор, уплачиваемый городом, в котором он живет, и, следовательно, для сокращения платежей по муниципальному налогу он должен уменьшить количество мусора. Даже на бумаге это звучит абсурдно. В европейских странах или в США семья в частном доме платит отдельно за то количество мусора, которое она выбрасывает в мусорное ведро. Большинство израильтян живут в общих домах, и уж никак не зависят от бухгалтерии муниципалитета.

Эффект кобры постепенно приобрел все более ядовитый характер, поскольку министерство удвоило стоимость сбора за захоронение отходов: плата в размере 50 шекелей за тонну превратилась в более 100 шекелей за тонну, и стоимость вывоза мусора стала тяжелым бременем для муниципальных бюджетов.

И муниципалитеты находили творческие способы избавиться от мусора без уплаты сбора — они откатывали мусорный мяч внешним подрядчикам, и наши отходы превратились в пиратские костры на границах страны — более токсичные и загрязняющие, чем любая свалка.

Пожары выбрасывают в воздух канцерогены, диоксины и  полихлориды, полихлорированные бифенилы, опасные производные бензола и, конечно же, обычные яды: оксиды азота и серы, формальдегид и другие химические вещества. Вместе с остатками нашей еды горят на пиратских свалках старые выброшенные кухонные шкафы из «формайки», с клеем и токсичной краской, покрышки, остатки пестицидов из сельскохозяйственных отходов и многое другое.

Все это добро летит в наше небо, попадает в землю, где выращиваются сельскохозяйственные культуры, в водную систему, а пиратские пожары превращают район Шарона и районы на севере страны в зоны загрязненного воздуха. Вместо того чтобы свалки выделяли метан на протяжении многих лет, сожженный мусор делает это всего за несколько минут, при этом ежегодно горят более 6000 мусорных свалок.

Результат этой политики был хорошо сформулирован никем иным, как министром охраны окружающей среды Тамар Зандберг: «Многие пожары возникают из-за мусора, который сжигают подрядчики по вывозу мусора — потому что это дешевле, чем платить сбор за захоронение мусора». Эффект кобры не прекращается: даже когда она понимает суровую реальность, министр продолжает политику, которая приносит результаты, противоположные тем, что она планировала.

Вместо того чтобы сокращать выбросы парниковых газов со свалок, например, улавливая газ на самих свалках и передавая его на вторичное использование вместе с природным газом, поступающим с морских месторождений, министерство охраны окружающей среды пытается принудительно сократить количество свалок, хотя это давно перестало быть главной проблемой.

Эяль Офер, «Седьмой глаз», И.Н. Фото: Depositphotos.com