Деревня похищенных: как живут бедуины-мусульмане, чьих родственников захватил ХАМАС

7 октября террористы ХАМАСа похитили целую бедуинскую семью из поселка Умм-Нмила в Негеве. Отец и трое детей работали в тот день в коровнике кибуца Холит, недалеко от Газы.

Подростков Аишу и Биляла Зиядне удалось освободить в рамках сделки, а их отца и брата до сих пор держат в заложниках где-то в туннелях Газы. «Детали» побывали в гостях у клана Аль-Зиядне и даже смогли пообщаться с освобожденным Билялом.

Привычные плакаты с призывом вернуть заложников расклеены на гофрированных заборах и стенах шатров. Плакаты, увы, выглядят для любого израильтянина почти привычно. Но есть и отличия: надписи – на арабском языке. И лица на фотографиях совсем другие.

Вот Самер Талалка, бедуин, захваченный террористами с фермы кибуца Нир-Ам, сумевший сбежать вместе с двумя другими заложниками и ставший жертвой «дружественного огня» во время трагедии в Шуджайе.

• Читайте также: 
• ЦАХАЛ опубликовал кадры туннеля, где удерживали заложников (видео)
• «Мы – неотъемлемая часть этой страны» – лидеры бедуинской общины выступили с четким посланием
• «Миллион за имена убийц». Бедуины объявили террористам ХАМАСа кровную месть

А вот и местные, которых похитили с фермы кибуца Холит. С плаката улыбается целая семья: 53-летний Юсеф, 23-летний Хамза, 18-летний Билял и 17-летняя Аиша. Фамилия у них – Зиядне, как и у всех в этой большой деревне.

Биляла и Аишу ХАМАС обменяли на палестинских заключенных в конце ноября. Брату повезло. По нашим законам он взрослый, но по каким-то международным конвенциям еще считается несовершеннолетним, так что его смогли освободить в рамках сделки. Его отец и брат, Юсеф и Хамза, до сих пор находятся в плену.

Аиша живет на женской половине деревни, и мне туда нельзя. А вот Билял готов пообщаться. Парень в черном спортивном костюме смущенно улыбается белоснежной улыбкой. Мы говорим по-арабски, через переводчика. Биляла сложно принять за еврея, и террористы ни на секунду не ошиблись. Они с самого начала знали, что он бедуин и мусульманин. И все равно захватили в заложники.

– Они сказали, что я в безопасности, но должен идти с ними, – вспоминает Билял.

Всех четверых Зиядне держали вместе в туннелях под землей. Не били, но условия были не лучше, чем у заложников-евреев. Тюремщики мало общались с похищенными: никакого мусульманского братства и совместных молитв, никаких развлечений, никаких новостей из внешнего мира.

– Все время там я молился, – признается Билял. – Об освобождении нам объявили прямо в последний момент. Утром зашли и сказали, что нас с сестрой отпускают. Мы были рады, но я очень переживаю за отца и брата. Моя главная мечта – чтобы они вернулись домой. Ведь они болеют и нуждаются в лекарствах.

У Юсефа сахарный диабет. Хамза, хоть и молодой парень, сильно страдает от мигреней.

– Ему надо принимать по 8 таблеток в день. Надо остановить войну и вернуть их домой, – говорит мне Али Абу Зиядне.

Он брат Юсефа, дядя Биляла и шейх этой деревни. На нем традиционное серое одеяние, которое дополняют шапка и медальон – металлическая пластинка с призывами вернуть похищенных.

До освобождения племянников он давал очень жесткие интервью англоязычным СМИ.

«То, что сделали террористы ХАМАСа, противоречит исламу. Ислам против убийства. Это не имеет ничего общего с религией», – говорил тогда он. Сейчас шейх осторожнее в выражениях. Но его симпатии в этой войне – явно на стороне Израиля.

Кое-кто из деревни сейчас служит в ЦАХАЛе. На улице я даже вижу молодого человека в военной форме. Это притом, что Умм-Нмила со своими 700 жителями – непризнанная деревня.

Ее, как и еще нескольких десятков бедуинских поселков, официально нет на карте. Поэтому нет здесь ни школы, ни детского садика, ни какого-нибудь медпункта. За всем этим надо ехать в Рахат. Благо, до него всего 2 км. Что еще важнее во время войны – нет и полноценных бомбоубежищ.

Прятаться в доме не вариант: бедуины не строят капитальных зданий. Вся их деревня – это шатры на металлических каркасах и заборы из гофрированного железа. В случае обстрела люди здесь были абсолютно беззащитны.

После начала войны приехали военные инженеры и построили полевое укрытие – что-то вроде укрепленных пластиком земляных валов чуть выше человеческого роста. Крыши там нет, и прямого попадания такое убежище не выдержит. Но от осколков защитит. Правда, кто-то уже справил внутри нужду.

Возле непризнанной деревни подрастают молодые оливы. За заборами на приусадебных участках разбиты огороды, но никакого большого хозяйства нет. Жители Умм-Нмилы издавна работали на чужих полях и фермах. Причем так сложилось, что в основном – в кибуцах у границы с сектором Газа.

– Я до войны работал в Беэри, – объясняет Али Абу Зиядне. – Кто-то и сейчас продолжает трудиться в этих кибуцах. Но в постоянном страхе, прячась от обстрелов. А большинство жителей деревни сидит без работы.

Жизнь и без того никогда не была тут роскошной: простые небольшие дома, в которых живут семьи по 8-10 человек. Минимум мебели, никаких кондиционеров, ведь основной источник энергии здесь – небольшие солнечные панели. Курицу семья шейха ест дважды в неделю, и рада такому достатку. А баранина – и вовсе праздничное блюдо.

Но сейчас без работы люди совсем обнищали. Шейх подводит меня к холодильнику и объясняет, что тот сломался, и его даже починить не на что.

– Вдруг вы можете как-то помочь? – спрашивает он.

Сейчас многие жители кибуцев у границы с Газой признаются, что не готовы возвращаться назад. Ведь даже после войны враждебно настроенные люди по ту сторону забора никуда не денутся. Кибуцники спорят, стоит ли подвергать себя и своих родных риску. А вот для их работников-бедуинов такой вопрос не стоит.

Все в Умм-Нмиле ждут конца войны и возможности вернуться на фермы и поля. Даже Билял, после 55 дней в плену.

– Когда вернут отца и брата, я, может быть, снова буду готов работать в Холите, – немного подумав, произносит он.

«Детали», Никита Аронов. Фото к статье предоставлены Олегом Яковлевым. ∇