Даже послушный Хаменеи, новый президент Ирана – хорошая новость для региона

Хотя мало кто питает иллюзии о том, что новый иранский президент-реформист Масуд Пезешкиан кардинально поменяет направление государственной политики, его избрание – скорее, хорошая новость для региона, который, возможно, находится на пороге большой войны.

Оно отражает приоритеты верховного лидера аятоллы Али Хаменеи: успокоить протестные настроения внутри страны, попытаться договориться о снятии некоторых санкций, а главное – воздержаться от полномасштабной войны с Израилем. По крайней мере, пока.

Совершенно не очевидно, насколько искренни и долгосрочны такие намерения. Еще менее очевидно, что они будут реализованы. Но с Пезешкианом в качестве президента у иранской власти есть пространство для маневра, в то время как в случае победы его противника, сторонника жесткой линии Саида Джалили, диалог и с Западом, и с собственным разочарованным населением вести было бы куда сложнее.

В зависимости от размера базы поддержки, фракционных и институциональных связей, экономической ситуации в стране и уровня личных амбиций иранским президентам в прошлом удавалось влиять на направление государственной политики и формировать ее детали.

В ходе своей избирательной кампании Пезешкиан обращал особое внимание на социальные изменения, которые ему хотелось бы привнести. Так, он неоднократно высказывался против политических преследований политиков-реформистов; с симпатией отзывался о протестном движении и критиковал строгий исламский дресс-код.

• Читайте также:
• Смерть Раиси – удар по иранскому режиму. Но война против Израиля на этом не закончится
• Может ли Израиль уничтожить иранскую ядерную программу?
• Демократия по-ирански

Однако он предупреждал, что не все желаемые изменения зависят от него, подчеркивая ограниченность президентских полномочий в Иране.

Пезешкиан оказался, возможно, в самом сложном положении по сравнению со своими предшественниками-реформистами. В последние годы политическое поле в Иране усиленно зачищалось, в результате чего сторонники жесткой линии сегодня преобладают в большинстве государственных и общественных институтов, в том числе в парламенте. В таких условиях проводить реформистскую программу будет трудно.

Санам Вакил, директор программы по Ближнему Востоку и Северной Африке аналитического центра Chatham House в Лондоне, заявил, что маловероятно, что избрание Пезешкиана немедленно приведет к политическим изменениям. «Но Пезешкиан ясно дал понять, что он попытается работать через систему и внутри нее, чтобы, возможно, создать в ней менее репрессивную среду».

На вопросы внешней политики повлиять еще сложнее. Верховный лидер является окончательным арбитром при принятии большинства решений в Иране, но «это не значит, что президент и его внешнеполитическая команда не имеют значения», — считает Али Ваез, директор иранского проекта в аналитическом центре Международная кризисная группа.

По его словам, президент и его кабинет реализуют внешнюю политику и имеют большое влияние на дипломатический аппарат страны. В этом отношении президентство Пезешкиана будет сильно отличаться от того, что сделал бы на этом посту Джалили, поскольку реформист окружен «сливками иранской дипломатии».

В частности, обсуждалось, что пост министра иностранных дел займет Джавад Зариф, ключевой союзник Пезешкиана и реформист, который уже занимал этот пост при президенте Хасане Рухани. Именно благодаря усилиям Зарифа была заключена ядерная сделка Ирана с мировыми державами 2015 года, которая привела к снятию части санкций и вдохнула жизнь в иранскую экономику (сделка с тех пор практически сорвалась).

Однако назначение Зарифа далеко не гарантировано. Также не гарантировано, что Пезешкиан – с Зарифом или без – сможет добиться прогресса в возобновлении ядерной сделки. Новый президент практически наверняка столкнется с сопротивлением со стороны парламента, в котором доминируют ультраконсерваторы, которые очень критически относятся к соглашению с Западом.

Кроме того, возможно, и у США не будет большого желания идти на уступки, особенно накануне выборов: любой компромисс с Тегераном, на который пойдет Байден, может быть использован против него его соперником Дональдом Трампом.

Однако о необходимости добиваться снятия санкций говорили в своих предвыборных выступлениях все кандидаты вне зависимости от лагеря, к которому они принадлежат. Очевидно, режим осознает (даже если не всегда признает публично), что облегчение бремени санкций и оживление экономики – необходимые элементы его устойчивости. Пезешкиан имеет лучшие шансы договориться с Западом, чем Джалили или кто бы то ни было из консервативного лагеря. А если новое соглашение все же не будет заключено, то режиму будет удобно взвалить вину на «аутсайдера».

Что касается Израиля, то Пезешкиан вряд ли изменит нынешнюю траекторию отношений между двумя странами. Система иранских прокси, которые действуют в регионе, за время войны в Газе доказала свою эффективность, и даже самый «миролюбивый» президент не мог бы отказаться от нее.

Во время предвыборных дебатов Пезешкиан похвалил генерала Касема Сулеймани, руководителя сил «Кудс» Корпуса стражей исламской революции, который был убит в результате американского удара в 2020 году.

«Я считаю его источником национальной гордости и занозой в глазах наших врагов», — сказал он.

При этом программа Пезешкиана, очевидно, не предусматривает войны с Израилем, которая поставила бы крест и на сближении с Западом, и на внутриполитических преобразованиях.

Однако, как и во всех других случаях – последнее слово будет не за ним.

Александра Аппельберг, «Детали». AP Photo Vahid Salemi