Четыре израильских историка создают архив «черной субботы»

Новый проект Тель-Авивского университета, собирающий информацию о роли гражданского общества во время и после теракта 7 октября, начался с группы в WhatsApp. Основатели архива – докторанты исторического факультета – обменивались идеями по поводу источников, литературы и исследований. Через несколько дней после «черной субботы» они начали обсуждать свидетельства выживших в кибуцах, на фестивале транс-музыки Nova в Реиме и в городах, захваченных ХАМАСом.

Дрор Шарон, одна из участниц проекта «Архив гражданских свидетельств о нападении ХАМАСа 7 октября», объясняет: «Мы хотели собрать и каталогизировать эти свидетельства, чтобы историки могли получить к ним доступ в будущем». Команда работает с университетской Школой исторических исследований имени Цви Явеца, в сотрудничестве с Программой архивных и информационных наук.

Архив состоит из трех компонентов:

• документирование социальных сетей;
• сбор информации от групп гражданского общества, выступавших с инициативами во время войны;
• сбор устных свидетельств, особенно людей, чьи голоса не услышаны.

По словам Шарон, архив полностью размещен в интернете и в будущем может быть дополнен.

• Читайте также:
• ООН наконец признала: 7 октября происходило ужасающее сексуальное насилие. Чего не хватает в ее докладе?
• «Фото, где ее полуголую увозят террористы, продается за 35 долларов». Родители убитых 7 октября хотят наказать мировые медиа
• Виртуальный памятник жертвам «черной субботы» продолжают строить

Сейчас разрабатывается несколько архивных проектов по сбору информации и свидетельств о событиях 7 октября и последующей войне. По словам докторанта Дотана Брома, проект Тель-Авивского университета ориентирован на гражданское общество, что и отличает его от других инициатив, например «Карты резни»:

«Множество различных проектов документируют эти события. Некоторые из них ведутся в рамках официальной публичной дипломатии, некоторые больше сосредоточены на памятных местах. Но с научной точки зрения нужно связать события 7 октября с контекстом истории, происходившей до и после них. Нам важно посмотреть, что стало следствием этого события. Какие исторические деятели были частью истории после события? Какова роль гражданского общества? Государства? Общины? Семьи? Здесь очень много интересных факторов».

Все четверо ученых занимаются разными аспектами истории. Шарон пишет о том, как в 1930-х годах принимали детей-беженцев Гражданской войны в Испании и нацистской Германии в Великобритании. Бром изучает гомосексуальную историю Хайфы со времен Британского мандата до 1990-х годов.

По словам Шарон, в группе нет лидера, но у каждого свои методологическая ниша и сопутствующие навыки. Например, Бром последние восемь лет был одним из руководителей проекта по созданию архива и устной истории сообщества квиров и может оказать ценную поддержку в работе с архивами и проведении устных интервью.

Ноа Барак, пишущая об истории Государственного архива Израиля, говорит, что у них как у историков богатый опыт работы с архивами: «Обычно в архивах доминируют государство или официальные лица. Именно поэтому мы хотим обеспечить сохранение гражданского и социального опыта – особенно перед лицом растущего кризиса государства, а также недоверия к государству со стороны определенных групп после 7 октября. Важно убедиться, что государственный нарратив впоследствии не будет преобладающей точкой зрения».

Документирование социальных сетей – задача Ора Раппель-Кройзера. Его диссертация посвящена памяти о Гражданской войне в Калифорнии. Он ветеран хайтека с многолетним опытом исследования баз данных, а также занимает должность главного специалиста по данным в Центре междисциплинарных исследований данных Еврейского университета.

Первая попытка архива собрать посты из социальных сетей была предпринята с помощью краудсорсинга. «Мы разместили Google-форму и в первые же дни проекта сказали людям: если вы погружены в плохие новости, то хотя бы документируйте то, что видите», – вспоминает Раппель-Кройзер. Они получили несколько сотен сообщений, в основном из Facebook, Twitter и Instagram. Позже, когда исследователи отсортировали информацию и определили наиболее значимые сюжеты и темы, они наняли четырех добровольцев для поиска соответствующих сообщений.

Они также нашли несколько десятков людей с большим количеством подписчиков и лентами, наполненными информацией о войне. Обратились к десяти из них с просьбой загрузить данные и передать их в архив. «Обычно люди очень отзывчивы, – отмечает Раппель-Кройзер, – когда мы говорим им, что это важно, а это правда».

Исследователи также связались с коммерческими компаниями, которые занимаются скачиванием данных из интернета, и нашли несколько израильских компаний, готовых сотрудничать с ними, чтобы искать посты, подходящие для архива.

Раппель-Кройзер подчеркивает: интернет удивительно разнообразен, лента социальных сетей каждого человека соответствует именно его возрасту, вкусам, местоположению. Ни одна лента не покажет всего произошедшего в Израиле за определенный период. Различные команды помогают им восполнить пробелы: «У нас есть арабский отдел – с нами сотрудничает арабский студент магистратуры, у которого совершенно другой взгляд на социальные сети. Есть русскоязычный отдел. Один из наших волонтеров – поселенец. Я могу не соглашаться с ним в политических вопросах, но у нас определенно другая подача информации».

Они надеются привлечь еще больше точек зрения и обеспечить представительство просителей убежища, рабочих-мигрантов, туристов и других групп. По словам Шарон, документация, собранная на определенных языках, останется доступной на этих языках.

Раппель-Кройзер осознает: «У Национальной библиотеки свой взгляд на вещи и свой протокол работы, а у нас – свой. Будущий историк сможет пойти туда и сюда и собрать все материалы, которые захочет. Ни один архив никогда не даст полной картины. И архивирование – это всегда работа по решению того, что важно, а что не важно».

Еще одна проблема, по словам Барак, – как именно документировать сообщения в социальных сетях. По ее словам, пока они не начнут проводить интервью, около 98% их записей будут цифровыми – либо сообщения WhatsApp, либо электронные письма, либо в основном посты в социальных сетях: «Я знала, что это новая вещь, но не понимала насколько. Профессиональные архивисты не воспринимают пост в Facebook. Как сохранять его физически? Как поступать с комментариями?»

Главным руководством для них стал архивный проект, связанный с войной в Украине. По словам Шарон, это первое крупное событие, задокументированное с помощью экстренного архивирования в режиме реального времени. Группа Тель-Авивского университета пообщалась с командой Львовского центра городской истории, которая поделилась опытом сбора таких материалов и борьбы с некоторыми этическими и технологическими трудностями, например, при получении разрешения от авторов интернет-постов на их размещение в архиве и сроки хранения материалов.

Вместе с Нетой Фенигер, волонтером, профессиональным цифровым архивистом и историком, Барак создает инфраструктуру архива: «Это совершенно неизведанное дело. Отчасти люди не понимают, насколько важно документирование, не только в силу забывчивости, но и потому, что все считают: если это написано и есть в интернете, то никуда не денется. А это заблуждение, потому что – особенно в социальных сетях – вещи просто мгновенно теряются и не сохраняются».

«В первые дни все понимали: то, что произошло 7 октября, – это огромная история, – говорит Раппель-Кройзер. – Но позже в центре внимания нашего архива оказывался то опыт эвакуированных, то – организаций гражданского общества или социального взаимодействия между евреями и арабами. Приходишь к людям, по своей инициативе организовавшим питание для солдат, и говоришь: «Вы сделали историю, это то, что нужно задокументировать». Для них это становится неожиданностью».

В последние годы, пояснил он, историки «озабочены тем, что происходит снизу, а не только тем, что делали лидеры. Мы это прекрасно понимаем и всегда работаем с материалами гражданского общества, общества как такового, простых людей – или просто конкретных действующих лиц. Но сами герои этого не знают».

Раппель-Кройзера поразило отсутствие реакции со стороны государства после 7 октября – именно это во многих случаях заставило группы гражданского служения мобилизоваться. По словам активистки Яэль Шерер, чиновники не приходят на похороны, «потому что этого не требуется по закону». Она организовала кампанию по привлечению высокопоставленных и известных лиц к похоронам людей, погибших во время массовых убийств.

Еще одна инициатива связана со сбором информации о пропавших без вести. «Обычный парень организовал горячую линию и заносил информацию в Google Sheets, и именно эта информация попала в полицию, – отмечает Раппель-Кройзер. – Вот лишь некоторые вопиющие дисфункции государства».

Шарон тем временем впечатлила конкретность возникших инициатив: «Группа женщин готовит безглютеновую еду для солдат, не получающих таких продуктов на службе. Литературный редактор собирает посылки с книгами для эвакуированных; персональный стилист создает капсульные коллекции секонд-хенда для эвакуированных женщин и девушек. Каждый нашел, как он может применить свой опыт, свои увлечения и профессиональные навыки. И нам иногда кажется, что и мы делаем то же самое. Мы историки, мы думаем об этой войне с исторической точки зрения».

Линда Даян, «ХаАрец», Н.Б. На снимке: инсталляция на месте, где проходил фестиваль рядом с кибуцем Реим. Фото: Авишаг Шаар Яшув. В тексте: логистиченский центр помощи организации «Братья по оружию», волонтеры в  приграничным кибуце. √