«Я никогда не забуду охватившее меня чувство безмерной благодарности», – сказал мне Ваня Филипович. Он был одним из детей, которых в середине 1990-х годов, в дни жестокой осады Сараево боснийскими сербами, эвакуировали из города колонны автобусов, организованные международными еврейскими гуманитарными организациями.
Жизнь в Сараево была ужасной: отчаянная нехватка продовольствия, медикаментов, воды, электричества. Осада продолжалась 1425 дней – самая длительная блокада столицы в современную эпоху! – и унесла жизни 5400 мирных жителей, включая 1600 детей. Многие стали жертвами снайперов, прятавшихся в высотных зданиях вдоль центрального бульвара города.
Тысячи женщин и детей были эвакуированы, но боснийские сербы отказались разрешить выезд членам семей мужского пола.
Война сопровождалась чрезвычайной жестокостью: созданием концентрационных лагерей и лагерей для женщин, где совершали массовые изнасилования; депортациями, широкомасштабным разрушением домов, деревень и мечетей; преднамеренными и систематическими убийствами мирных босняков (боснийцев-мусульман), особенно (но не только) в районе Сребреницы, где во время резни были убиты по меньшей мере 8000 боснийских мужчин и мальчиков, разлученных со своими матерями, женами и сестрами. Резня произошла на территории, которая должна была стать «безопасным убежищем», созданным и защищенным ООН. В ходе послевоенных судебных процессов как Международным уголовным трибуналом по бывшей Югославии, так и Международным судом она была признана актом геноцида и остается самым страшным злодеянием против гражданского населения Европы со времен Катастрофы европейского еврейства.
Но и сейчас, спустя всего четверть века, в Боснии царит тревога, если не сказать – ужас. Боснийские сербы снова, как и в 1990-е годы, заговорили об отделении и снова, как тогда, подстрекают против босняков.
Возможная новая война в Европе, подстрекаемая радикальным национализмом и сопровождаемая политическим и экономическим вмешательством России и Китая, должна привлечь внимание Брюсселя и Вашингтона.
Противодействие широко распространенному отрицанию геноцида, угрозы многонациональному государству, имеющему давнюю историю еврейской общины, агрессивная позиция по отношению к еще одному из уязвимых нехристианских меньшинств Европы, демонизация которого – ключевая тема антисемитски настроенных сторонников превосходства белой расы по всему миру – эти вопросы должны привлечь внимание евреев и еврейских правозащитных групп.
Но эти вопросы почти не привлекают к себе внимания, когда речь идет о Боснии и общине боснийских мусульман.
«Джинна снова выпустили из бутылки»
Босния и Герцеговина, страна с населением 3,2 миллиона человек на западе Балкан, зажатая между Хорватией, Сербией и Черногорией, является одним из посткоммунистических государств – преемников Югославии. В настоящий момент ею управляют три президента (серб, босниец и хорват). Она разделена на два субъекта, объединенных слабым федеральным правительством. Это результат компромисса, достигнутого в 1995 году на базе ВВС США под Дейтоном, что положило конец трем с половиной годам войны, унесшей жизни 100 тысяч человек.
Теперь под вопросом – выживание этого дисфункционального боснийского государства, жители которого боятся остаться без гражданства и во власти этноцентричных фантазий своих соседей. Боятся они и повторения зверств, учиненных сербами ранее.
«Дейтонский мирный процесс был успешным, – говорит Ваня Филипович, посол Боснии и Герцеговины в Англии, – но он никогда не принимал в расчет националистическую идею Великой Сербии. На какое-то время он ее подавил, но джинн снова вырвался из бутылки».
Циклические кризисы случались и раньше, но в этот раз контекст более зловещий. Интерес мира к происходящему в этом регионе резко ослаб. А руководство боснийских сербов ставит своей целью довести это государство до полной дисфункции, что станет прелюдией к требованию отделения, и усиливает давление на послевоенные институты международного контроля: от надзора за выполнением мирных соглашений и судебной системы, до вооруженных миротворцев. И этим нападкам, и сербскому сепаратизму громко аплодирует Кремль, который ведет собственную долгую геополитическую игру на Балканах: усиливает свою сферу влияния и закрывает возможности интеграции региона с Западом, включая ЕС и НАТО. Филипович говорит, что это противоречит тому, чего хотят боснийцы: «В культурном и экономическом отношении мы принадлежим Западу. Именно там наше будущее».
Ощутимое беспокойство в Боснии вызывает то, что Россия вместе с Китаем, мощным региональным инвестором, будет все чаще отказываться от поддержки Боснии в Совете Безопасности ООН, в то время как Владимир Путин будет пытаться заставить ЕС отказаться от миротворческого мандата.
Человек Путина на Балканах
Самая непосредственная угроза территориальной и политической целостности Боснии сегодня исходит изнутри, от руководства одного из двух ее субъектов – Республики Сербской. Ее возглавляет Милорад Додик, сербский ультранационалист, известный как «человек Путина на Балканах». Он – убежденный отрицатель боснийского геноцида, называет Сребреницу «сфабрикованным мифом». Он также представил закон, согласно которому из использования изымают любые школьные учебники, в которых говорится, будто сербы совершили геноцид и осаждали Сараево, потому что, по его словам, «это неправильно и здесь преподаваться не будет».
Додик также ярый противник ЛГБТ-сообщества, водит дружбу с Виктором Орбаном и Эриком Земмуром. Он демагог, не упускающий случая выступить с обвинениями, не подкрепленными фактами: утверждает, будто босняки хотят создать «мусульманское государство». С 2017 года он находится под санкциями США за то, что препятствует Дейтонским мирным соглашениям, однако это не ослабило ни хватку, с которой он держится за власть, ни готовность американских чиновников с ним встречаться.
Большинству здравомыслящих наблюдателей очевидно, что Додик разрушает государство и разжигает ненависть к мусульманам на Балканах. И тогда в дело вступает отрицание геноцида: «Это целенаправленное политическое послание, направленное на создание дальнейшего разделения между общинами, – говорит Филипович. – Целью является не что иное, как уничтожение всякой надежды на совместное общество».
В то же время лидеры Республики Сербской, в том числе ее президент Желька Цвиянович, цинично обвиняют босняков в отказе двигаться дальше и присоединиться к «открытому диалогу» – но наотрез отказываясь признать, что в военное время тут имел место акт геноцида.
Босняки, говорит Филипович, всегда стремились к справедливости, а не к мести за совершенные против них злодеяния, «хотя идеального правосудия по таким преступлениям не бывает. Но, по крайней мере, они ожидали, что лидеры всех мастей проявят уважение к семьям жертв, позволят им оплакать свои утраты».
Додик с наслаждением стирает эти надежды босняков в порошок. Его постоянное отрицание геноцида напоминает о демонизации босняков, предшествовавшее войне. То самое целенаправленное подстрекательство, создавшее атмосферу, в которой в конце концов сербы могли стрелять по своим соседям и друзьям.
Додик и ему подобные считают, что сегодняшний день принадлежит им. Самое страшное, что на этот раз воинственно настроенные боснийские сепаратисты хотят довести начатое до конца.
Параллели с отрицанием Катастрофы
Наряду с автобусными колоннами среди немногих отрадных эпизодов боснийской войны была работа организации La Benevolencija – «Благотворительность».
Эта благотворительная организация боснийской еврейской общины, основанная беженцами, изгнанными из Испании в 1492 году, воспользовалась своим уникальным положением «нейтральной стороны», чтобы организовать в Сараево столовые, аптеки, клиники, образовательные курсы и даже, когда телефонные линии были прерваны, наладить двустороннюю радиосвязь с внешним миром. Причем все это – на внерелигиозной основе. Эта организация стала одной из самых эффективных гуманитарных организаций Боснии в военное время.
Подобная деятельность вызвала симпатию к еврейской общине, сохранившуюся до сих пор, пишет мне Якоб Финчи, который возглавлял La Benevolencija во время войны. «Быть членом еврейской общины стало почти привилегией». Одним из последствий стал неожиданный послевоенный рост числа членов общины: в городе, который когда-то соперничал с Салониками за звание «Балканского Иерусалима», 150 детей, рожденных в еврейско-мусульманских браках, решили присоединиться к ней.
Эта связь между еврейским миром и Боснией сохранилась не в последнюю очередь в связи с геноцидом военного времени и его послевоенным отрицанием. Филипович высоко оценивает активную деятельность еврейской общины. «Когда стало известно о сербских концентрационных лагерях и геноциде в Сребренице, многие еврейские организации восприняли это с болью и были возмущены», – вспоминает он.
Еврейские группы и не связанные с ней люди дали решительный отпор согласованным усилиям преуменьшить, пересмотреть или полностью отрицать убийства – несмотря то что они были всесторонне документированы, а виновные в военных преступлениях подверглись судебному преследованию. Параллели с отрицанием Катастрофы напрашиваются сами собой.
День памяти Сребреницы отмечается 11 июля. Уже существует сильная традиция участия в нем еврейской общины, например, в Великобритании. Уважение взаимно: в День памяти жертв Катастрофы близкие боснийских жертв геноцида участвуют в еврейских памятных мероприятиях.
Финчи отмечает, что недавно принятое в Боснии законодательство, запрещающее отрицание геноцида и прославление военных преступников и встреченное с яростью в Республике Сербской, в равной степени относится и к отрицанию Катастрофы. В более широком смысле, по словам Финчи, еврейская община Боснии борется как с исламофобией, так и с антисемитизмом: это две стороны одной медали.
Но эти узы солидарности нельзя назвать всеохватывающими. Существует немалая группа видных еврейских деятелей, которые публично отказываются называть геноцид таковым: от Эфраима Зуроффа из Центра Визенталя до исследователя Катастрофы Иегуды Бауэра.
Есть и более активные участники ревизионистской кампании в Республике Сербской. Не в последнюю очередь – два израильских ученых (в том числе один специалист по Катастрофе, что обеспечивает его позиции эффект полной легитимации), назначенных руководить так называемыми комиссиями правды по вопросам Сребренице и страданиям сербов в Сараево.
Как и следовало ожидать, отчеты комиссий, выпущенные в прайм-тайм на телевидении Республики Сербской, «доказали», что боснийцев было убито гораздо меньше; что военные преступления были совершены несколькими негодяями, «паршивыми овцами»; и что на самом деле подлинными жертвами были сербы.
Самый язык, которым написаны отчеты, внушает мысль, что босняки – «другие» по своей природе, чужаки и представляют собой угрозу. Это ничем не отличается от жесткой ультраправой риторики по всей Европе и за ее пределами с ее идеей о том, что мусульмане никогда не смогут «принадлежать» к западному миру.
Ужасное ощущение уже виденного в Боснии и непростая задача привлечь внимание к тому, что в ней сейчас происходит, естественно, вызывают вопрос о том, утратил ли моральную силу сформировавшийся в результате Катастрофы лозунг «Никогда больше» и действительно ли он когда-либо что-то значил.
Филипович убежден, что битва еще не закончена, как в Боснии, так и в любой другой стране, где ненависть, изначально присущая радикально настроенным маргиналам, стала мейнстримом. «Потеря веры в ультиму «никогда больше» – это отказ не от какого-то возвышенного либерального лозунга, а от того общества, в котором мы все живем, – сказал он. – Снижение планки было бы катастрофой, значило бы отказ от наших основных человеческих ценностей, от нашей роли в цивилизованном мире».
«Израиль мог бы возвысить свой голос»
Позиция еврейского государства, созданного после Катастрофы, довольно расплывчата. В 1997 году Израиль признал Боснию, но геноцид босняков официально так и не был признан. В военное время Израиль официально поддержал эмбарго ООН на поставки оружия, но постоянно появляются сообщения о поставках израильского оружия силам боснийских сербов, и до сих пор существует запрет на разглашение подробностей экспорта оборонной продукции в этот регион в 1990-1996 годы из опасения «нанести ущерб внешним связям и безопасности Израиля».
Нынешний министр финансов Израиля Авигдор Либерман на протяжении десятилетий был близким деловым партнером и политическим союзником Додика, и он не одинок.
Непрекращающийся скандал вокруг израильской фирмы киберслежения NSO – лишь последний пример того, как холодно и прагматично Израиль занимается оборонным экспортом и внешними отношениями, не слишком задумываясь о возмутительных нарушениях прав человека и демократических ценностей, которым способствуют это оружие или альянсы. Негласное правило в том, что в своих международных отношениях Израиль не может позволить себе «роскошь» отдавать приоритет правам человека.
Исторический ревизионизм также не является красной чертой в том, как Израиль заводит друзей: в последние десятилетия государство сблизилось с теми в Европе, кто наиболее привержен ревизионизму событий Второй мировой войны, обеляющему сотрудничество с нацистами и убийство евреев.
Филиповича не беспокоит давняя просербская традиция Израиля. Он указывает на крепкие отношения между Израилем и Боснией. Но считает, что Иерусалим может использовать рычаги давления на Республику Сербскую: «Друзья говорят друзьям неприятные вещи. Израиль может поговорить со своими союзниками в Белграде и Баня-Луке, напомнив им, что подобная терпимость к ненависти не отвечает ничьим интересам».
Есть реальная помощь, которую, как надеются в Боснии, может оказать Израиль: поднять вопрос о ее судьбе в Соединенных Штатах. Филипович считает, что если евреи решили бы выступить за выживание Боснии и против нераскаявшихся отрицателей геноцида, «их голос по этим вопросам прозвучал бы громко и сильно».
В Боснии, возможно, возлагали чрезмерно большие надежды на избрание Джо Байдена, помня о его решительных действиях в защиту Боснии и Косово: будучи сенатором, он осуждал военную агрессию Сербии и, чтобы предотвратить дальнейшие зверства, призывал США нанести авиаудары. Боснийцы надеялись, что администрация Байдена выполнит свои обещания сделать права человека приоритетом во внешней политике – после неприкрытого пренебрежения ими, характерного для правления Трампа.
Необходимо больше еврейских голосов, которые прозвучат в поддержку Боснии и против хищного сербского национализма. Оправдает ли Государство Израиль ожидания боснийцев в отношении солидарности или разочарует их – еще предстоит увидеть.
Филипович реалистичен, но верит в лучшее. «Я не думаю, что кто-то в Израиле когда-нибудь публично поддержит лидеров, которые пренебрегают всеми международными и правовыми нормами, занимаются отрицанием геноцида и регулярно изрыгают ненависть и нетерпимость на религиозной почве», – говорит он.
У меня не повернулся язык – да я и сама еще не вполне утратила надежду, чтобы разуверить его в этом.
Эстер Соломон, «ХаАрец», М.Р. На фото: Милорад Додик. Фото: AP Photo/Amel Emric √
