Больничный непокой: откровенный рассказ охранника
Бывший спортсмен Виктор (имя изменено) подрабатывает в охране. Его рассказ о том, как протекали его обычные дежурства на входе в одну из израильских больниц, «Детали» предлагают от первого лица.
Маска не помогает, а мешает
— В больнице есть больные с «короной»? — спрашивает молодая пара, подойдя к стойке охраны. «Двое» — отвечает мой напарник, веселый молодой эфиоп. Они отшатываются и выходят наружу посовещаться.
—Зачем ты им сказал? Только напугал людей, — упрекаю его я. «Ничего, будут меньше к нам ломиться. Надо было сказать, что их вообще десять», — отвечает он, и продолжает: «Да я и сам хочу уменьшить количество смен, а то становится как-то не по себе…»
Тут я начинаю его понимать. Средства индивидуальной защиты — маска и перчатки — успокаивают на первое время. Но скоро выясняется, насколько они неудобны. К тому же в медицинской маске невозможно находиться все 12 часов смены – маска давит на нос, в ней тяжеловато дышать, а когда хочется выпить кофе или поесть, ее все равно снимаешь, после чего частенько забываешь надеть обратно…
Ты берешь термос руками в перчатках, которыми только что прикасался к двери. Кладешь телефон на стол, на который ставили сумки посетители. Поднимаешь руками в перчатках шлагбаум для машин «Скорой помощи». Снимаешь перчатки, надеваешь перчатки, тянешься к лицу руками в перчатках…
Идешь в туалет и расстегиваешь ширинку — руками в перчатках? Или лучше без перчаток? В общем скоро ты оказываешься и без маски, и без перчаток, потому что заколебало! Так что все эти меры предосторожности в большой мере оказываются чистой условностью. А вот страх заразиться остается.
Конечно, вся эта история действует на нервы. Можно только представить себе, в каком напряжении работают врачи и медсестры, которым на самом деле все время грозит заражение.
Проход воспрещен?
По инструкциям минздрава, у приехавшего в больницу не должно быть больше одного сопровождающего. Но вот привезли тяжело больную дочку, с ней приехали оба родителя. Мать от страха сама не своя — и что, мужа оставить на улице? Или сестра ногу сломала, а с ней пожилая мать, которая не может одна с ней пойти, значит, нужно пропустить и брата.
Другие объясняют, что, дескать, пришли на смену родственнику, который дежурит у постели больного, и они сейчас зайдут, а родственник через минуту выйдет. Проверять, так ли это, ночью нет никакой возможности.
То же самое насчет рожениц. Кто-то говорит, дескать, только что привезли жену на машине «скорой помощи» — а ты не можешь это проверить. Другой говорит, что недавно вышел, а теперь хочет вернуться. Третьи принесли детское питание, и так далее. Так что в итоге после объяснений, жалоб и уговоров почти всех пропускают.
Братья по несчастью
После полуночи поток ломящихся в больницу спадает. Но с утра начинается пересменка: поток уходящих и приходящих на смену врачей, медсестер, уборщиков…
Значительная часть уборщиков, да и охранников тоже, русскоязычные. Многие из них туристы или беженцы, порой вообще без израильских документов, в основном с Украины. Судя по всему, текучка тут огромная — но что делать, уборщики-то нужны? Звоним начальнику смены, он подтверждает, что такой-то здесь, действительно, работает. Приходится пропускать: чистота — залог здоровья. Среди уборщиков также немало арабов, водители подвозок – тоже арабы, они сбиваются в кучки и нещадно дымят рядом с воротами больницы.
Многие из проходящих через вахту — без масок, при этом многие чихают, кашляют, смеются, громко разговаривают… Я судорожно отстраняюсь от них и напяливаю маску.
В шесть пересменка заканчивается, и вновь начинается поток посетителей.
На страже вируса
К моему облегчению, на смену заступает Олег – парень решительный, которому, кажется, доставляет удовольствие разворачивать посетителей. Он занимает пост у входа, прикрыв дверь и объясняет, что прием посетителей начнется с 11 утра, то есть через 5 часов. Но нет правил без исключений, и примерно каждого третьего он все равно пропускает. Ведь один к тяжелобольному, другой муж роженицы, третий пришел помочь кому-то в приемном покое…
Вот типичная сцена с матерью одной из рожениц: «У меня дочка родила в первый раз, как я могу не посмотреть на нее!» — «Не положено, только мужьям разрешено», — в сотый раз повторяет Олег. Так и ждешь, что он добавит «Женщина, я вам русским языком объясняю!» Но интеллигентная, хорошо одетая религиозная дама проявляет недюжинное упорство и, как заведенная, повторяет: «Я только на минутку…»
Олег сдается и зовет начальника смены, молодого ивритоязычного парня. Который начинает с традиционного: «Не положено, вы не муж» — «Я только на секундочку, скажу «мазаль тов!» и вернусь!» — «Если хотите, я могу передать ей посылку» — не уступает начальник. Она отдает сумку, но… не уходит и продолжает упрашивать.
Это уже выглядит унизительно, остальные охранники отводят глаза, всем неловко. При этом других посетителей, у которых есть формальное право пройти, мы продолжаем пропускать.
Наконец, начальник сломался. «Ну, хорошо — но только вместе со мной! Скажете «шалом!» — и все». Он берет сумку и конвоирует даму в больницу. Все с облегчением вздыхают, хотя это — очередное нарушение правил. Но мы же не звери. «На войне как на войне» — а во фронтовом хаосе не может все делаться по инструкциям.
Однако, проходя в ворота, женщина… целует мезузу. К ней притрагиваются и многие другие посетители, ведь больница находится недалеко от района, заселенного религиозными. При этом она без перчаток и маски. Что тут сказать? Надеется на Бога. А на кого надеяться русскоязычным охранникам, многие из которых работают «по-черному»: случись что, неизвестно, заплатят ли им…
Возможно, надеяться на высшую силу — не самый плохой вариант для жителей Святой Земли. А на кого еще? Ведь не на безумцев из различных партий, которые продолжают делить портфели у одра смертельно больной страны.
P.S. Через пару дней после нашей беседы посредник, через которого Виктор получил эту работу, сказал ему, ссылаясь на кризис, что оплату отдаст не немедленно, а только 15 апреля — прим. «Детали»
Владимир Поляк, «Детали». Фото: Эйяль Туэг˜ (фото только для иллюстрации)