Нетаниягу загнал себя в ловушку

Существует ли связь между степенью контроля ультраортодоксальных партий над израильской политической системой и пребыванием Биньямина Нетаниягу на посту премьер-министра? Естественно, что при израильской многопартийной системе ультраортодоксы, голосующие согласованно, а значит и гораздо более эффективно, чем другие группы, всегда будут обладать большим влиянием. Однако в последние годы их политическая власть еще больше усилилась за счет крайней политической и личной зависимости от них, которая развилась у Нетаниягу.

Для Нетаниягу ультраортодоксы – единственные, на кого он может полностью положиться (быть может, даже больше, чем на некоторых деятелей «Ликуда») в своей надежде достичь того, что, по-видимому, интересует его больше всего: формирование парламентского большинства для принятия закона, который остановит его судебный процесс по обвинению в коррупции. Зависимость Нетаниягу от ультраортодоксов обеспечивает им беспрецедентную политическую власть.

Мой друг и коллега ответил на мою статью, опубликованную в феврале, оспаривая связь, которую я проводил между смещением Нетаниягу и шансом обуздать (но не свести на нет) власть ультраортодоксов. Он написал, что зависимость премьер-министра от этой общины – вина его соперников, которые сделали своим священным принципом лозунг «кто угодно, только не Биби». «Им следует согласиться сидеть с ним в коалиции, а не избегать его и не толкать в объятия ультраортодоксов», – убеждал мой друг.

Однако подобный эксперимент – отказаться от принципа «кто угодно, только не Биби» – уже проводился, когда Бени Ганц из «Кахоль-лаван» вошел в правительство под руководством Нетаниягу. Если бы Нетаниягу был готов честно соблюдать заключенное с Ганцем соглашение, которое должно было обеспечить на четыре года широкое и стабильное правительство, это ослабило бы переговорные позиции ультраортодоксов – точнее, превратило бы их из тех, кто диктует условия, в тех, кто ведет переговоры. Это не заставило бы премьер-министра отречься от ультраортодоксов и сформировать коалицию без них: такого требования Ганц не выдвигал. Ганц был очень удобным партнером, который вступил в союз с Нетаниягу с позиции слабости после того, как его партия частично распалась, и он был накрепко прикован к правительству в тщетной надежде, что произойдет ротация и он станет премьер-министром.

Однако если мысль о соблюдении соглашения о ротации когда-либо и приходила в голову Нетаниягу, он со всей решительностью ее отверг. Отказавшись принять госбюджет, что привело к автоматическому роспуску кнессета, он надеялся гарантировать себе выход из соглашения – не только для того, чтобы избежать ротации, но и чтобы попытаться путем проведения досрочных выборов добиться большинства в поддержку закона, отменяющего судебное разбирательство, то есть ретроактивного «французского закона».

Правда, называть этом закон «французским» – чистое вранье, поскольку, хотя во Франции закон и запрещает отдать действующего президента республики под суд, однако нигде в мире при парламентском режиме правления премьер-министр не пользуется такой привилегией. Но Нетаниягу справедливо полагает, что ультраортодоксы не утруждают себя нюансами. А в состоянии постоянно витающих в воздухе выборов, которые Нетаниягу навязал системе, власть этой общины стремительно растет.

Никто не навязывал Нетаниягу зависимость от ультраортодоксов: он сам ее создал по собственной злой и свободной воле, запер дверь и выбросил ключ.

У этой ситуации есть и политические корни, более давние, чем судебные проблемы Нетаниягу. Они возникли в 2015 году, до заката возглавляемой им правящей правоцентристской коалиции, в которую входили Ципи Ливни и Яир Лапид и в которой не было ультраортодоксальных партий. Это было задолго до появления лозунга «кто угодно, только не Биби», до персональной «дисквалификации», до того, как возник вопрос, может ли премьер-министр оставаться на своем посту, если ему предъявлены обвинения.

Нетаниягу развалил это правительство, спровоцировал досрочные выборы и сформировал узкую правую коалицию с участием ультраортодоксов.

В 2016 году Нетаниягу вел тайные переговоры с Ицхаком Герцогом о присоединении партии «Авода» к коалиционному правительству, но в последний момент отказался подписать соглашение. Для Герцога, который был готов войти в правительство даже ценой раскола «Аводы», это был серьезный удар, и последний шанс создания широкого правительства был упущен. Для Нетаниягу это был стратегический политический выбор:  очевидно, он решил, что правый лагерь, неотъемлемой частью которого были партии ультраортодоксов, стал достаточно сильным, чтобы управлять страной в одиночку.

С тех пор его правление опиралось на полную лояльность его право-ультраортодоксальной базы. Более того, в последние годы из-за его проблем с законом вес ультраортодоксального компонента этой базы значительно возрос.

Александр Якобсон, «ХаАрец», М.Р. Фото: Оливье Фитусси˜