Без суда и следствия

Без суда и следствия

Так ли много в Израиле проблемных семей, как дел, открытых социальными работниками? По данным, рассмотренным в кнессете, сегодня на проверке у каждого соцработника находится, в среднем, 300 дел. Председатель комиссии по соцобеспечению Эли Алалуф («Кулану») сказал на это: «Значит, в целом они не знают  досконально ни одного дела».

В Минтруда по этому поводу говорят, что соцработникам надо повысить зарплату. А адвокат Вероника Бромберг, которая защищает родителей и их детей уже более 20 лет, рассказала «Деталям», что проблема отнюдь не в нехватке средств.

— Закон, принятый в 60-е годы прошлого века, предусматривал выделение крупных средств на деятельность социальных служб. Кстати, уже тогда шла небольшая волна репатриации из СССР, а в 70-е годы она увеличилась. Многим семьям репатриантов приходилось очень непросто. И был принят закон, гласивший, что необходимо создать интернаты для детей, чтобы родителям было легче устроиться! То есть, его приняли как бы в помощь родителям-репатриантам! На эти нужды выделялось от четырех до пяти миллиардов шекелей в год – и на интернаты, и на оплату соцработников, и на финансирование приемных семей, причем речь не шла об усыновлении, а только о помощи новым гражданам, — рассказывает Вероника Бромберг.

— С тех пор закон, наверное, изменился?

— Нет! Таким и остался! Более того, чтобы оправдать получение этих средств, к ним прибавили еще и экстренные центры, куда отправляют детей, чтобы провести с ними тесты – психологические, психиатрические. Там проверяют, насколько ребенок «неадекватен», чтобы забрать его из семьи. Это уже не добрые тетеньки – социальные работницы, которые оказывали помощь семье, это те самые «должностные лица социального обеспечения», которым надо оправдывать средства, выделяемые на интернаты и на эти экстренные центры! На них приходится три четверти всех средств, остальное – на помощь общине.

— А кто вправе забрать ребенка из семьи и какими критериями они пользуются?

— Именно социальная работница, работающая с подростками. Так, у каждого соцработника есть свой определенный статус. Например, соцработник по малолетним имеет полное право забрать ребенка из семьи.

— Каков же механизм «изъятия» ребенка?

— Начинается с работы со школой, где учится ребенок. Учителя расспрашивают ребенка, не бьют ли его дома? А если нет — откуда у него эти синяки? Порой буквально провоцируют его на выгодные ответы. Затем вызывают родителей в школу для разбирательства. Вот здесь у родителей, если речь идет о нормативной семье, немедленно должна «загореться красная лампочка».

— Но школа, вроде бы, должна быть на стороне родителей?

— Нет, школы сотрудничают с соцработниками. Здесь переполненные классы, дети разные, и когда ребенок явно привлекает к себе внимание — или наоборот, он слишком невнимателен, короче, «не такой как все» – значит, с ним какая-то проблема. Начинают выяснять. И часто оказывается, что его родители разводятся, или в семье финансовые проблемы, или кто-то болен, и т.д. и т.п. Чего же хотят учителя, чтобы успокоить этого непоседливого ученика? Чтобы родители дали ему «риталин»!

— Но ведь по закону учителя не вправе рекомендовать родителям, что должен принимать ребенок?

— Совершенно верно, поэтому они рекомендуют родителям направить ребенка на психиатрическо-дидактический тест в этом самом экстренном центре. Или, говоря с ним о том, что происходит в семье, склоняют его пожаловаться – хотя это категорически запрещено! С ребенком учителя могут говорить отдельно, только если на то дано письменное согласие обоих родителей! Это называют «отказ от секретности».

Ребенка начинают спрашивать: «Почему ты такой неспокойный? Тебя, что, дома наказывают? Ты скажи – тебе ничего не будет!» В таком духе. И если ребенок «сломался» и ответил так, как это выгодно спрашивающим — пишется досье, «высосанное из пальца». На родителей! Отдел благосостояния открывает дело и передает его в полицию. А там написано, что есть подозрение, что «ребенка в семье избивают». И доказать ничего невозможно. Полиция вызывает родителей, начинает следствие, берет отпечатки пальцев… Это колоссальное давление на психику растерянных людей — тем более на тех, у кого в семье действительно есть проблемы. Если семья бедна, у нее не всегда есть возможность обратиться к адвокату. Это так называемый «первый этап наступления на родителей», которые показались легкой добычей для соцработников. После такого расследования в полиции многие родители могут получить распоряжение об отдалении от ребенка.

— Что потом?

— Ребенка могут прямо из школы, без суда и следствия, забрать на полицейской машине в этот самый «экстренный центр», даже не сообщая об этом родителям.

— Его забирают полицейские?

— Главная в этом деле – соцработник. Без всякого ордера, без решения суда, она может забрать ребенка на семь дней в центр. В конце концов, она действительно должна обратиться в суд, но в течение этих семи дней она давит на родителей, чтобы получить их согласие на содержание ребенка в центре. Может угрожать: «Если вы не согласитесь, будет еще хуже, вообще ребенка не получите!» Испуганные родители подписывают все документы, и тогда у этой «доброй тетеньки» отпадает необходимость вообще идти в суд!

— Ребенка сразу отправляют в интернат?

— Сначала на некоторое время – на тестирование в экстренный центр, затем — поскольку родители уже подписали все, что нужно — еще на месяц, потом еще на три месяца.

— А сколько разрешено по закону?

— Можно только на месяц, но при «особых обстоятельствах», оправдывающих продление задержания, можно и на три месяца, и на десять и на полтора года! И это только для того, чтобы сделать проверку психологического и психиатрического состояния ребенка!.

— В каких же условиях там находятся дети?

— В ужасных! Там могут быть наркоманы, и умственно отсталые, и криминальные элементы… И вот ребенок из нормативной семьи, пусть даже со своими проблемами, попадает в этот ад… Это тюрьма. Мамы и папы нет, нет близких, родных людей, да еще дают какую-то странную еду или питье. Однажды оказалось, что в еду могли подсыпать психотропные средства, чтобы подавить их энергию. Эти дети становились апатичными, сонливыми, вялыми. Некоторые прибавляют в весе, некоторые наоборот – резко худеют. Кроме того, они практически там не учатся, ведь всех собирают в один класс – детей разных возрастов, нормальной учебы нет.

— Как об этом стало известно? Ведь все это незаконно!?

— В 2008 году в одном из дел, которое я вела, я обратила внимание, что у ребенка зачем-то срочно взяли анализ крови. И в крови были найдены эозинофиламины. Их уровень был повышены. Это указывает на психотропные средства, подавляющие эмоции.

— Но есть хоть какая-то связь с семьей?

— Один раз в неделю — часовая встреча с родителями под присмотром этих же соцработников.

— Но после того, как вы обнаружили психотропные препараты, детей удается защитить от такого беспредела?

— Я начинала еще с Мариной Солодкиной, светлая ей память. К ней обращались такие  бесправные родители. Это было 20 лет тому назад. Но и в течение последних 10 лет я продолжаю вести такие же дела. Я выигрываю все эти дела, детей возвращают в семьи, и я спрашиваю: после всего этого кошмара, что же стало с этим ребенком? Ведь эта система не смеет опровергать решения суда! Больше они никогда не тронут эту семью. Я поддерживаю связь с этими детьми. Сегодня они уже выросли, многие работают, у некоторых уже свои семьи.

— А какое-то наказание для этих социальных работников предусмотрено? За то, что без суда и следствия…

— Некоторые просто уходят с этой работы… Я могу рассказать один из самых чудовищных случаев. Ко мне пришла бабушка девочки, оказавшейся в сумасшедшем доме. Это история семьи, попавшей в секту. Вернее, в секту попал муж, а жена скоро поняла, что ей там не место.

В семье было трое детей – старшая девочка была от первого брака матери. Муж давно хотел избавиться от непослушной падчерицы, пошел в школу и нажаловался на нее: сказал, что девочка хотела наложить на себя руки. Девочку тут же увезли в экстренный центр, где психиатр написал, что она… нормальна! И никаких суицидальных поползновений нет! Но тут уже эта соцработница не захотела упускать добычу. Она узнала, что в семье разлад – жена против секты, и вообще они уже на грани развода – и на фоне всего этого отправила девочку не куда-нибудь, а в сумасшедший дом! Там ее держали связанной! В течение пяти месяцев! Отвязывали, чтобы вывести на прогулку в наручниках и поесть. Ко мне пришла ее бабушка, рассказала про этот ужас. Я взялась за это дело. В течение двух недель девочку — а ей было всего 12 лет! — освободили и  отправили к бабушке, я добилась этого на суде. Сегодня она – студентка университета…

Посоветовать я могу только одно: не забудьте «включить красную лампочку», когда в школе начинают приставать к вашему ребенку и расспрашивать его, все ли в порядке у него дома. Все разговоры такого типа должны происходить только в присутствии родителей. Предупредите об этом своих детей.

Мирьям Кацнельсон, «Детали».
Фотоиллюстрация: Гиль Коэн-Маген.

Новости

Намек Кремля понят: Telegram начнет фильтровать письма «с призывами к терактам»
Часы переведены, Израиль перешел на летнее время
Основатель криптобиржи FTX Сэм Бэнкман-Фрид приговорен к 25 годам заключения

Популярное

За два дня до войны приехал торговец из Газы, заплатил наличными и… исчез

Я спрашиваю фермера Офера Селу из мошава Гева-Кармель, как война повлияла на его отношения с торговцами из...

Мы ошибаемся, если думаем, что в Израиле низкие пособия. В будущем их еще больше урежут

Сообщение о будущем и неизбежном банкротстве Службы национального страхования в Израиле («Битуах леуми»)...

МНЕНИЯ