Интуиция подсказывала мне, что, так или иначе, когда станет известно имя победителя выборов, я едва ли испытаю приступ невероятного счастья. Я предпочитаю, чтобы Биньямин Нетаниягу прекратил быть хроническим премьер-министром Израиля. Но разве блок «Кахоль-лаван» Бени Ганца принесет спасение? Понятно, что нет. Спасение придет, когда здесь произойдут серьезные перемены — не только в отношении лидеров, но, в первую очередь, в самом народе. Народ, каким я его себе представляю, это — народ просвещенный, тот, что отдает предпочтение мысли, а не вере. Народ, стремящийся к миру, а не тот, к которому можно подлизаться, бахвалясь числом убитых палестинцев, как это делал Бени Ганц, точно он – вождь краснокожих, украшающий свой пояс скальпами врагов.
Нетаниягу – негодный премьер-министр. Обвинения в коррупции растут день ото дня и, возможно, превратятся в обвинительное заключение. Но подлинная проблема не в Нетаниягу — проблема в том, что народ склонен выбирать лидеров, которые представляются ему сильными. Как будто не сам народ и только народ наделяет их силой. Сильные в глазах народа – противоположность левым, либералам, защитникам гражданских прав и секулярным гражданам.
Я пишу эти строки в Берлине, куда приезжаю, чтобы отогреть душу возле самых дорогих мне существ — двух моих детей. Я все еще не решила, кому я отдам свой голос — «Аводе» или МЕРЕЦ. Ни одна из них не приводит меня в восторг. Но какая разница, ведь другого народа у нас нет.
Мой брат давно эмигрировал в Канаду, а двое из трех моих сыновей живут в Берлине, и я, по утверждению брата, тоже не сегодня-завтра туда переберусь.
Все это, конечно, полная чепуха. Не то, чтобы это был повод для гордости, но я остаюсь в Израиле. Я остаюсь в Израиле не потому, что это — лучшее место на свете. Я остаюсь в Израиле по привычке, потому что я тут родилась, и потому что лично мне тут легче переносить отчаяние. При условии, что я четко очертила свои границы. Иными словами – Тель-Авив и несколько раз (можно бы и почаще) – аэропорт Бен-Гуриона. Иврит – это единственный язык, на котором я, действительно, умею отчаиваться.
В Берлине бушует весна. Весна в Европе — это не только слухи, которые распускают метеорологи. За те полторы недели, что я тут, день ото дня густеет зеленая листва на деревьях, которые были совсем голыми, когда я приехала. Весна в Европе прекрасна, а лето и того лучше. Это такое лето, как в Иерусалиме, где ты не истекаешь потом – лето сухой жары. Я, наверное, могла бы тут жить. Летом тут можно ходить в настоящем жакете, а цены в Европе в два-три раза ниже наших.
И тут я сразу вспоминаю, почему я родилась в Хайфе, точнее — вообще в Израиле у отца-йешиботника и на тот момент — посвященного раввина, открывшего для себя сионизм и отправившегося в Палестину строить государство – светское, еврейское и либеральное, и у матери, родившейся здесь, четвертое поколение жителей еврейского ишува, и мечтавшей в точности о такой же стране.
Несмотря на то, что я уже не помню, который раз гощу в Берлине, я все еще останавливаюсь перед бронзовыми табличками на тротуаре, где выгравировано имя еврея или еврейки, которые в начале 1940-х были депортированы отсюда в лагеря смерти. Я думаю, сколько лет было этим людям, и как они были связаны с теми, чьи имена выгравированы на соседних табличках. На углу улицы, где живет мой сын, по дороге к детскому садику моих внуков, есть целая россыпь таких бронзовых табличек – дедушка и бабушка, их сын,его жена и двухлетняя внучка – двухлетняя!
Никакая предвыборная кампания не сможет вдохнуть новую жизнь в мечту о еврейском государстве, где религия отделена от государства, где все граждане обладают равными правами и где социальные службы надлежащим образом заботятся о гражданах. Никакие выборы не приведут к отмене закона о национальном характере государства и сокращению разрыва между различными группами общества. Это – рассвет дня, о котором можно сказать: «Звезды меня обманули» и «Была у меня мечта, да растаяла».
Нери Ливне, «ХаАрец», М.Р. К.В.
Фото: Pixabay
