Амир Перец: «Я сохранил связь с людьми, которых не оставил в трудные времена»
Когда Амир Перец занимал пост министра обороны, террористы выпустили ракету по Сдероту. Она упала рядом с его домом – он не пострадал, но погибла соседка, а его охранника ранило в ноги. Сразу после этого инцидента спецслужбы предложили полностью забронировать и крышу, и стены. «Это будет самый защищенный дом в Израиле», — пообещали они.
Перец отказался.
— Я спросил их, во сколько миллионов это обойдется? – вспоминает он в интервью «Деталям». — Они ответили: «Неважно, ведь если ракета попадет в дом министра обороны, мы опозоримся на весь мир». Но я сказал, что не позволю потратить на мой дом ни шекеля, пока во всех других домах Сдерота не будут сделаны укрепленные комнаты. Я должен показывать личный пример, а не быть примером того, как министр обороны может оборонять сам себя. Как это будет выглядеть? Я не соглашусь!
Это дает мне моральное право идти и говорить с людьми. Вы знаете, например, что если завтра я уйду из политики, моя зарплата вырастет, а не снизится, потому что уже 37 лет я работаю на высоких выборных должностях! Но я вообще не думаю об этом. Мой интерес — в служении обществу. Когда в начале года депутаты кнессета получили прибавку к зарплате, я отказался. Потому что нельзя, чтобы пенсионерам добавляли 6 шекелей, а мне — 1400 шекелей! Это – мой личный выбор, чтобы я мог смотреть в глаза людям.
— На этих выборах возглавляемый вами блок «Авода-Гешер-МЕРЕЦ» остался единственным представителем левого лагеря. Но опросы не пророчат вам более 9 мандатов. Неужели сегодня так низок совокупный потенциал левого лагеря?
— Грустно слышать ваши слова — я надеюсь, что все еще есть немало людей, которые стремятся к приоритетам левого лагеря — социальной справедливости и миру. Но мы чувствуем, что люди воспринимают наш блок на удивление тепло, так что я верю, что мы сможем говорить о двузначном числе мандатов.
— Разве объединение с МЕРЕЦ не лишит вас части голосов? Ведь многим вашим традиционным избирателям новые партнеры покажутся радикалами?
— Может быть! Но мы приняли стратегическое решение, хотя знали, что простой эта «свадьба» не будет, что это может привести к оттоку голосов. Более правые из нашего электората могут уйти к «Кахоль-лаван», а радикально левые, напротив, добавят мандат «Объединенному списку». Но мы – сионистская партия. И кто не согласен с этим, может уйти. Я пошел на объединение с МЕРЕЦ ради создания максимально возможных условий, чтобы сменить Биньямина Нетаниягу.
Сегодня «Кахоль-лаван» представляет себя правыми — ну и ладно. А мы не стесняемся называть себя левыми. И вот что важно подчеркнуть: два последних раунда выборов показали, что быть самой большой партией — не самое главное. Важен размер блока. Важно, что блок не может позволить себе потерю мандатов. Я подписал соглашение с «Кахоль-лаван» об остаточных голосах, им это на пользу, ведь по нашей системе дополнительный мандат почти всегда достается той партии, которая больше.
Но я бы советовал Бени Ганцу не заявлять так усердно, что он не включит «Объединенный список» в свое будущее правительство. Я не вижу никакой проблемы, чтобы арабские партии поддержали новое правительство извне. Они не войдут в правительство, сионистское и обеспечивающее безопасность Израиля — это понятно. Но мы должны улучшать отношения между арабами и евреями в нашем государстве, поэтому я готов обсуждать с ними важные для них вопросы. Рабин тоже когда-то создал правительство при поддержке арабских партий. Нельзя отталкивать ни арабов, ни ультраортодоксов.
Вопрос в том, как поступит Либерман? Именно он в прошлый раз помешал созданию правительства меньшинства, поэтому мы и пошли на третьи выборы. Если Ганц получит мандат на формирование правительства, он должен уговорить Либермана поддержать правительство меньшинства, которое арабы поддержат извне. Но если Либерман откажется – пусть тоже не входит в правительство! Пусть тоже поддерживает его за пределами коалиции! Он же хочет сместить Нетаниягу, но не хочет становиться министром за счет арабских голосов? Без проблем: пусть останется вне правительства, но поддержит его, чтобы коалицию сформировали «Кахоль-лаван» и «Авода-Гешер-МЕРЕЦ». А потом можно будет расширить эту коалицию. Надеюсь, что так все и произойдет.
— Есть люди, не голосующие за левых, потому что до сих пор помнят первую интифаду и взрывы в автобусах. Они не хотят вернуться в те дни и говорят: «Пусть сейчас нет ни мира, ни социальной справедливости, зато спокойно – лишь бы хуже не стало».
— Эта тишина достигнута благодаря Рабину, а не кому-то другому! Если бы не было соглашений в Осло, мы не могли бы и сейчас спокойно ходить по улицам. Теракты были бы, как и прежде. Благодаря соглашениям в Осло были созданы палестинские органы безопасности, которые теперь сотрудничают с нашими спецслужбами. ШАБАК и в прошлом пытался обуздать террор, но не смог. Около 460 терактов в год удается предотвращать благодаря этому сотрудничеству между нашими спецслужбами! Я не преувеличиваю, это число называл сам директор ШАБАКа.
Однако всегда и везде, когда начинается какой-то государственный процесс, радикалы с обеих сторон делают все, чтобы его сорвать. Едва происходит сближение, как моментально активизируются экстремисты.
Рабин – образец лидера, потому что у него хватило сил сделать то, в чем нуждался Израиль. Если бы его не убили, он смог бы завершить процесс, который начал. Отличие Рабина от Биби или других в том, что они – политики, которые каждый раз только выигрывают время. А лидер не управляет текущим положением — он его меняет. Менять реальность — дело очень рискованное. Прежде всего, тебя могут убить. В истории это было уже не раз. Но ты идешь на это, зная, что, если сможешь завершить процесс – все увидят результат.
Это как ремонт дома: пока он идет, все злятся, и лишь когда все закончено, признают – да, было тяжело, но оно того стоило. Так и с политическим процессом: если его не закончить, то запомнятся, к сожалению, только трудности, происходившие по пути. Рабин был смелым лидером. Очень жаль, что этот безумный убийца остановил весь процесс.
А как же еще менять реальность? Односторонние процессы не доказали своей успешности. Барак в одностороннем порядке вывел войска из Ливана – и наши позиции заняла «Хизбалла». Мы в одностороннем порядке отмежевались от Газы – и ХАМАС занял возникший вакуум. Что сделали правые, кроме того, чтобы говорить? ХАМАС укрепил ни кто иной, как Нетаниягу и все его министры обороны. А вот я – левый, и сторонник мира – не говорил с ХАМАСом! И, оказавшись вновь в правительственном кабинете, повторю, что с ними больше никто говорить не будет. Я буду говорить с Абу Мазеном. Тут мне скажут «Как же так, ведь он подстрекает и выступает с радикальными речами»! Но я предпочитаю стрельбу словами – стрельбе ракетами.
ХАМАС – не такие уж большие герои. Они просто используют то, как юлит наше руководство. Я живу в Сдероте, а эти болтуны из правительства приезжают нас посещать. Может, поручим заниматься проблемами Газы министерству туризма? Ведь все равно они приезжают только погулять вдоль границы с Газой, покрутиться перед камерами, сфотографироваться, сказать – «были, встречались с местными жителями…» Хватит уже, в самом деле, надоело! Одна ракета ночью – и дети уже до утра не покинут бомбоубежище или укрепленную комнату. Только живущий там понимает эту реальность.
У Биньямина Нетаниягу после операции «Несокрушимая скала», когда ХАМАС поставили на колени, была возможность добиться достижений. Но есть лидеры, неспособные воспользоваться политическими возможностями, даже если они уже у них в руках. Ведь цель военной операции — не только разбить врага, но через военные победы создать новый набор возможностей для политиков. Если же потом не использовать этот политический инструментарий, то скоро и военные преимущества исчезнут. Вспомните Шестидневную войну, самую успешную в истории Израиля: тогда мы могли заставить египтян подписать мирный договор на хороших условиях, но все пребывали в эйфории и сказали «Зачем? Ведь и так хорошо, пусть так и остается». Со временем достижения растаяли, и разразилась Война Судного дня с ее огромными потерями.
Когда я был министром обороны, похитили наших солдат — и вопреки правым, которые боялись даже вслух произнести слово «Хизбалла», я в тот же момент вызвал начальника генштаба и сказал: для меня похищение солдат на нашей территории – это объявление войны. И это я отдал приказ уничтожить ракеты «фаджер» дальнего радиуса действия в первую же ночь, вопреки позиции специалистов из системы обороны.
Они говорили, что это разоблачит нашу разведывательную сеть, наших агентов. Но я спросил военных: зачем же нам нужна разведка, если не на случай войны? Так вот, она началась! Еще они говорили, что за это меня могут признать военным преступником, поскольку «Хизбалла» прятала пусковые установки этих ракет в жилых домах. Они заняли 54 дома в деревнях, и в каждом была спрятана ракета, нацеленная на один из наших стратегических объектов.
Я ответил: да, я — человек мира, но тот, кто установил у себя дома ракету, утратил право на личную безопасность, которое положено ему по международным законам. Он перестал быть непричастным гражданским лицом – теперь он соучастник, а его дом превратился в военную позицию.
— Вы думаете, Ганцу будет по силам поменять политику Израиля?
— Я буду в его правительстве. И мы не позволим создать правительство свинского капитализма, как это планируют Нетаниягу с Баркатом.
— Сейчас крупные корпорации получают от правительства налоговые послабления за сохранение множества рабочих мест. Их владельцам это выгодно. Отмените эти льготы?
— Нет, но я хочу дать льготы также 150 тысячам частных предпринимателей.
— Где же взять средства на льготы для всех? Ведь чтобы кому-то дать, надо у кого-то отнять! Вас обвиняют в популизме. Припоминают, что если бы по вашему предложению минимальную зарплату уравняли с тысячей долларов и привязали к курсу, люди получали бы 3500 шекелей. А так им подняли уже до 5300…
— Это неточная информация. Когда я подписал с Эхудом Ольмертом соглашение о повышении минимальной зарплаты, она составляла 3100 шекелей. И мы договорились в течение года поднять ее до 1000 долларов или до 4600 шекелей – до большего из двух этих вариантов. Поверьте, я отлично знаю, как гарантировать людям их права: если бы доллар рос, люди получали бы больше, а на случай его падения я подстраховался суммой в шекелях.
И сегодня я продолжаю заниматься проблемой минимальной зарплаты. Моя программа называется «6-6-6». Мы поднимем минимальную зарплату до 6000 шекелей, такими же будут пособия по старости и по инвалидности, которые я тоже хочу разделить: чтобы не было, как сегодня, когда, получая пособие по инвалидности, нельзя получить пособие по старости. Также я хочу, чтобы подрядчики рабочей силы были объявлены вне закона, чтобы это явление в Израиле вообще исчезло.
Мы будем заниматься людьми. Я не войду ни в какое правительство, если оно не подпишется под требованием провести закон о финансировании воспитательных учреждений с нулевого возраста, с рождения. Мы хотим построить 200.000 квартир, включая 70 тысяч единиц социального жилья, из которых 30 тысяч пойдут очередникам министерства абсорбции. Безобразие, что 20 тысяч репатриантов ждут квартир, уже имея на руках разрешение их получить от комиссии министерства строительства. Что толку в этой бумажке, если нет квартир!
Обо всем этом уже составлено подробное коалиционное соглашение, по большинству пунктов мы пришли к согласию [c «Кахоль-лаван»]. Мы хотим, чтобы Орли Леви стала министром здравоохранения, Ницан Горовиц – министром образования и культуры. Да, пора вернуть культуру в минпрос! Я уверен, что если провести исследование и спросить, кого люди считают лучшим кандидатом на пост министра просвещение, то Ницан Горовиц обойдет Рафи Переца и получит намного больше голосов.
А для себя лично я ничего не ищу. Уже был везде, уже сделал многое. Живу в Сдероте и доволен этим. Мне не нужно два завтрака в день, это вредно для здоровья. Я доволен тем, что сохранил связь с людьми, которых не оставил в трудные времена.
Эмиль Шлеймович, «Детали». Фото: Элиягу Гершкович