100 дней безработицы: порочный круг

100 дней безработицы: порочный круг

277 тысяч израильтян вот уже более ста дней сидят без работы, как следует из опубликованных на этой неделе данных Службы национального страхования. Для более чем четверти миллиона человек безработица – уже нечто большее, чем всего лишь эпизод из их жизни, и не исключено, что возвращение на рынок труда будет весьма проблематичным.

«Главное, что длительная безработица влияет на психику, способствуя значительному снижению самооценки. Возникает порочный круг, – подчеркивает доктор Анат Раппопорт, психолог, специалист по профессиональной адаптации, – и в результате человеком овладевает чувство беспомощности».

По словам Раппопорт, хроническая безработица обычно определяется периодом 100 дней и более. Но, как психотерапевт, она предпочитает субъективный подход: «Я считаю безработицу хронической тогда, когда человеку начинает казаться, что он попал в замкнутый круг, из которого нет выхода».

– Что испытывает человек, ощущающий себя «профессиональным безработным»?

– Думаю, внутреннюю пустоту. Он чувствует, что просто-напросто никому не нужен. Обычно работа важна в том смысле, что дает нам ощущение самодостаточности и контроля над ситуацией. Безработица ставит все с ног на голову: ты лишен самодостаточности, потому что никому не нужен, и ты не в состоянии контролировать ситуацию. Более того, у человека, который остался без работы, снижается самооценка, а затем появляется ощущение, что он ничего не стоит. Это вредит ему, и когда надо пройти собеседование, он терпит фиаско, и самооценка падает еще ниже. Так создается порочный круг, и разорвать его очень непросто.

– Как люди пытаются справиться со стремительным падением самооценки?

– Многие чувствуют себя злыми, разочарованными и подавленными, но не хотят подавать виду, поэтому отговариваются, говоря: «Мне скучно». В данном случае скука выступает как прикрытие. Но это явление, с которым не стоит мириться, поскольку оно чревато вспышкой гнева.

– Во всем этом есть и социальный аспект?

– Безусловно. Нередко общество не оправдывает, а винит жертву. Другими словами, в самом факте хронической безработицы люди склонны винить безработных, они говорят, что безработные сидят без работы только потому, что лишены мотивации.

Доктор Раппопорт представляет явление безработицы, как кризис идентичности: «Когда человек представляется, то, назвав свое имя, он обычно говорит, кем он работает». По ее мнению, в этой малозаметной детали заключена вся важность понятия «работа» для человеческой самоидентификации. «Если я не работаю и у меня нет профессии – тогда кто я?» Одна из ключевых проблем переживаемого нами периода заключается в том, что далеко не все способны отказаться от прежней идентичности и построить новую, словно изобретая себя заново.

Попытайтесь на мгновение проникнуть в сознание безработного. «В чем смысл моей жизни, если я не работаю?» Работа – это жизненная сила, движение, энергия. И все больше неработающих соотносят себя с потерей трудоспособности, старостью, смертью. Это приближает нас к чему-то, чего мы ужасно боимся, к страху, что в нас не нуждаются, неспособности внести свой вклад, что подсознательно, на экзистенциальном уровне, связано для человека со страхом смерти».

По словам Раппопорт, отношение к увольнению схоже с трауром: «У меня есть пациентка, которая годами работала на одном и том же месте, и ее внезапно уволили. Она очень сильно переживает потерю чего-то, что было частью ее жизни. Она буквально оплакивает тот факт, что у нее больше нет этой работы. В самом деле: помимо потери источника средств к существованию, она фактически потеряла все, что связано с работой – статус, деньги и материальный статус, мотивацию, подталкивающую ее вставать по утрам, прихорашиваться, красиво одеваться; она выполняла какие-то задачи и, стало быть, была кому-то нужна. И вмиг все потеряла. Безработица? Она затянулась. Люди думали, что кризис пройдет, и, как обычно, они вернутся на свои рабочие места. Траурные настроения начинаются, когда приходит понимание, что этого, вероятно, не произойдет».

– Что же тогда происходит?

– Есть печальная история про слона в цирке. Когда он был слоненком, его ногу приковали цепью, не тяжелой, но достаточно прочной, чтобы не смог убежать. Вначале он брыкался, пытался драться, но потом сдался и со временем понял: что бы он ни делал, он обречен на неудачу, он беспомощен и ничего не может с этим поделать.

– Безработица сегодня отличается от прежней?

– Реальность изменилась, изменился и человеческий опыт. Если когда-то был какой-то социальный порядок, при котором рабочее место удерживало на долгие годы, и его обладатель оставался ему верен, то сегодня, в XXI веке, вне зависимости от коронавируса, такого порядка больше не существует. Сегодня сменить место работы не представляется чем-то невозможным, предприятия и фирмы необязательно лояльны к своим сотрудникам, равно как и сотрудник необязательно должен при этом распинаться в собственной лояльности.

Происходят и другие процессы, такие как глобализация и автоматизация, из-за чего многие бизнесы и компании переходят на онлайн-услуги или переносят заводы за границу, и в любом случае на рынке меньше вакансий. В период пандемии ситуация обостряется, люди попадают в зависимость от помощи и поддержки государства. Возникает новая реальность, в которой мы надеемся, что государство не бросит нас на произвол судьбы, но когда этого не происходит, а уровень безработицы непомерно высок, вера в правительство, в государство резко падает.

– Что же должно сделать государство, чтобы вернуть эту веру, а значит, и вернуть людям веру в себя?

– Необходимо дать надежду, в особенности – безработным, которые стали таковыми, потому что их отрасль рухнула, как, к примеру, сфера туризма. Необходимо не оставлять этих людей, мыслить нестандартно вместе с ними, добиваться того, чтобы навыки, приобретенные на предыдущем месте работы, смогли пригодиться на новой работе. Я думаю, что человек не может справиться со всем этим в одиночку, ему понадобится кто-то, чтобы помог, поддержал. При таком высоком уровне безработицы необходима политическая воля, чтобы справиться с проблемой.

– Обладает ли израильское общество такой коллективной психологической устойчивостью, которая позволит устоять в условиях кризиса?

– Мне кажется, что израильтяне хорошо проявляют себя в экстремальных ситуациях, которых, к сожалению, в нашей истории предостаточно. На макроуровне страны также есть третий сектор, который очень силен. Можно воочию наблюдать, какое множество людей в период пандемии стали волонтерами, помогая нуждающимся.

Адас Йом-Тов, «Давар ха-овдим б’Эрец Исраэль»,  М.К. Фотоиллюстрация: Эмиль Салман˜

Новости

Родители похищенных солдат незадолго до встречи с Нетаниягу: «Наши дети брошены»
Переход на летнее время навредит религиозным болельщикам
В израильском цифровом банке One Zero уже 100 тысяч клиентов

Популярное

За два дня до войны приехал торговец из Газы, заплатил наличными и… исчез

Я спрашиваю фермера Офера Селу из мошава Гева-Кармель, как война повлияла на его отношения с торговцами из...

Мы ошибаемся, если думаем, что в Израиле низкие пособия. В будущем их еще больше урежут

Сообщение о будущем и неизбежном банкротстве Службы национального страхования в Израиле («Битуах леуми»)...

МНЕНИЯ