Русские в Израиле

Русские в Израиле

Трансформация новых репатриантов, которые в России были евреями, а в Израиле стали «русскими», стала приправой того исторического факта, что уже много веков назад исконно русские люди устремились в Святую землю. По большей части – паломники, среди которых были Гоголь и Распутин; потом – путешественники; и, наконец – туристы.

Но были среди них и те, кто еще до приезда ощутили непостижимую тягу не только к Святой земле, но и к евреям. Вплоть до того, что исконно русские люди сменили веру и имена, давно пустив корни в Израиле. Самыми известными стали две семьи – Куракины и Дубровины.

Прапрадед Агафон Куракин (сын Ивана и Авдотьи Куракиных) – русский православный мужик – был у себя в деревне Солодники звонарем. Однажды в новогоднюю ночь он начал карабкаться на колокольню, но вдруг в глазах у него потемнело. Он сел на ступеньки, пришел в себя и снова полез на колокольню. Так повторялось несколько раз. Тогда Куракин пошел к попу и сказал, что болен и больше не может быть звонарем. Он вернулся домой, собрал семью и объяснил, что было ему небесное знамение: Бог повелел ему перейти из христианства в еврейство.

В деревне с Куракиным никто не спорил. Более того, ему удалось уговорить тридцать семь семей – всего сто шестьдесят три человека, и те пришли в церковь, вернули иконы и поехали туда, где можно было найти раввина и пройти гиюр.Сам Куракин с семьей прошел гиюр в Вильно и стал называться Авраамом, а его жена – Сарой. Из Вильно они отправились в Одессу, где сели на корабль, идущий в Эрец-Исраэль.

Авраам Куракин с женой и двенадцатью детьми прибыли в Хадеру, где у них от лихорадки умерли двое сыновей. Оттуда они отправились в Нижнюю Галилею и поселились в деревне Седжера. Там бывший звонарь Авраам Куракин прожил около сорока лет и умер в возрасте 104 лет.

Самое яркое описание Куракиных оставил еврейский поэт Довид Кнут, посетивший Эрец-Исраэль в 1937 году:

«Помню встречу с ними в Седжере, маленьком поселке в двадцать с лишним домов. У въезда в поселок рослый старик мирно беседовал с арабом. Я сразу признал гера. (Я, правда, был предупрежден, что в поселке имеется несколько герских семейств.) Обратился к старику по–русски. Познакомились и вошли в поселок.

Должен признаться: я с трудом удерживался от хохота, так безмерно комичен был стиль Мойше Куракина. Типичный, прямо лубочный, русский мужичище, смачно говорящий по–русски в анекдотически–народном стиле (…) Разговор был весь уснащен цитатами из Библии (он говорил «Танах»), поговорками на иврите и на идише, которыми старик владеет свободно, ссылками на Талмуд. Подошел рослый парень с простонародно–русским лицом. «Это сынок, Хаим'». Хаим Куракин, парень–гвоздь, смущенно улыбался. Старик объяснил смущение сына: «Не володеет русским. Вы с ним говорите на иврит» (…) Больше того: оказалось, что старик Куракин – «габэ» в синагоге (вроде синагогального старосты – почетная выборная должность) как самый набожный, досконально знающий закон (…) «Откуда вы? – Астраханские…». Старик не очень вразумительно рассказал о том, как еще отец его дошел до истинной веры, о фантастических мытарствах и приключениях, пережитых им и его семьей по пути в Палестину (…) Пробежала курносая беловолосая девчонка с косицами. Внучка. Третье палестинское поколение. «Рахиль, что ж «шалом» не скажешь. Рахиль по–русски уже ни слова!»

Двадцать лет спустя после прибытия на Святую землю семьи Куракиных здесь пустила корни еще более известная русская семья – Дубровиных. Их путь в еврейство и в Израиль начался не менее неожиданно и ярко.

В 1902 году ишув в Эрец-Исраэль направил в Европу двух посланцев: мэра поселения Неве-Цедек Меира Дизенгофа и специалиста по лечению малярии доктора Гиллеля Яффе. Они должны были убедить европейских евреев в том, что их место не в Галуте, а в Эрец-Исраэль.

Первой остановкой у посланцев была Одесса. Там их принял один из самых уважаемых в городе людей – глава местной йешивы, раввин Ицхак-Эльханан Спектор, будущий Ковенский гаон.

На вопрос посланцев, где собираются евреи, раввин ответил: «Наши евреи заняты всякими ремеслами и торговлей, так что всех их можно встретить на базарной площади. Базар бывает два дня в неделю».

В базарный день, собрав всех евреев, посланцы рассказывали им о красотах Иерусалима, о приморском городе Яффе, о городах Хадере и Петах-Тикве, о галилейском поселении Есод ха-Маала.

Их рассказ услышали не только местные евреи, но и несколько высоких бородатых скотопромышленников. Они приехали на базар по своим делам, но перестали ими заниматься и начали распрашивать Дизенгофа о Иерусалиме. Дизенгоф в свою очередь спросил, кто они такие, и они ответили, что приехали с Волги продавать скот. «Нет, я спрашиваю, какой вы веры?» – «Мы – евреи, – ответили бородатые скотопромышленники, – Дубровины нам фамилия».

Дизенгоф сказал, что если они, в самом деле, евреи, им надо поселиться на Святой земле, в Иерусалиме или в Галилее.

Назавтра волжские евреи снова явились к Дизенгофу и к доктору Яффе и начали расспрашивать на сей раз о Галилее. Тогда доктор Яффе предложил им прийти домой к раввину Спектору и дал им адрес.

Дубровины пришли к раввину в тот же вечер и расспрашивали посланцев о Иерусалиме и о Галилее. Пришли они и на следующий вечер и продолжали приходить десять вечеров, чтобы слушать рассказы о Святой земле.

Когда посланцы собрались уезжать, раввин сказал волжским гостям: «Если снова будете в Одессе, приходите ко мне». Вскоре Дубровины пригнали в Одессу новую партию скота, продали ее и пришли к раввину. Они попали на его занятия с йешиботниками.

Гости оставались в доме раввина еще пять дней и с открытыми ртами слушали его толкование Танаха, где говорилось о тех самых местах, о которых рассказывали посланцы из Эрец-Исраэль. Двое из Дубровиных остались в Одессе и целый месяц учились в йешиве. Благословляя их в дорогу, раввин подарил им Тору.

Глава семейства Дубровиных родился в Астраханской губернии. Он был сыном православных христиан, и звали его Андрей Кириллович. Он постиг грамоту сам и увлекся чтением Священного писания. Под влиянием бесед с местными евреями о Писании он взял себе имя Йоав и поехал в Царицын, где изучал Тору под руководством тамошнего раввина. Обрезание он не захотел делать, ссылаясь на то, что и праотец Авраам был необрезанным. После учебы Йоав начал вести еврейский образ жизни и соблюдать все заповеди.

В двадцать лет Йоав женился на девушке из семейства «субботников», которые перешли в еврейство шесть поколений тому назад.

У молодоженов родились три дочери. Вскоре жена Йоава умерла. Перед смертью она просила Йоава взять в жены ее младшую сестру Рахель. Семья покойной жены ревностно соблюдала заповеди и перед свадьбой Рахели и Йоава поставила условие: Йоав должен пройти гиюр. Семья Рахели считала, что смерть первой жены Йоава была Божьим наказанием за то, что он не обрезан. В возрасте двадцати семи лет Йоавпрошел гиюр и женился на Рахели.

Событием, подтолкнувшим их к отъезду в Эрец-Исраэль, был призыв сына Ицхака в царскую армию. Поскольку в ней невозможно было соблюдать заповеди, Ицхак дезертировал и приехал в Эрец-Исраэль в 1903 году. Страна ему понравилась, и под влиянием его писем Йоав начал готовиться к отъезду. Он распродал свое имущество, закупил в большом количестве плуги, косилки, молотилки, маслобойки и строительные материалы. Все это Дубровины погрузили на парусное судно и в начале 1904 года прибыли в Яффу.

Русские в Израиле

Первым делом они навестили Меира Дизенгофа, ставшего вскоре первым мэром первого еврейского города Тель-Авива. Он посоветовал им поселиться в Хадере. Дубровины сели на телеги, нагруженные закупленным сельскохозяйственным инвентарем, и отправились в Хадеру. Там они навестили второго знакомого, доктора Яффе, но, видимо, в Хадере необычных гостей приняли не так тепло, как в Одессе, и, по совету доктора, Дубровины отправились в Галилею, в поселение Есод ха-Маала.

Все поселенцы вышли встречать Дубровиных и устроили их на первое время в синагоге, служившей в то время и домом для приезжих. Там можно было бесплатно есть и спать. Дубровиным посоветовали обратиться к служащим барона Ротшильда, которые бесплатно раздавали земельные участки. На это глава семейства Йоав ответил, что в России говорят так: что задаром приходит, то задаром и уходит. Они отказались идти к барону, купили участок земли за свои деньги и построили себе дом на российский лад.

В первую же субботу все Дубровины пришли в синагогу, и одного из сыновей вызвали к Торе. Он читал Тору по-русски, и старожилы долго вспоминали, что от его голоса дрожали стекла.

В доме Дубровиных было много подсобных помещений, и его окружала каменная стена, через которую не могли проникнуть нежеланные гости. Высоченных и сильных «русских» местные поселенцы прозвали «голиафами». Арабы называли Дубровиных «московитами» и боялись у них воровать: сын Ицхак не выпускал из рук кнута с привязанной к нему метровой железной цепью. Однажды ударом этого кнута он спустил с дерева араба, решившего полакомиться фигами с дубровинского дерева.

В 1905 году один из руководителей поселенческого движения написал о Дубровиных в местной газете: «Они умеют работать, любят природу, вступают в браки с местными евреями, а их дети ходят в школу и говорят на иврите. Я надеюсь на их благотворное влияние и на их вклад в будущее процветание еврейского земледелия в Эрец-Исраэль». Эти надежды сбылись: немало первых еврейских поселенцев прошли у Дубровиных школу ведения сельского хозяйства.

В 1927 году в Хайфе проходила сельскохозяйственная ярмарка под покровительством верховного комиссара Великобритании лорда Пламера. На этой ярмарке Дубровины получили диплом «образцового сельского хозяина в Палестине» и первую премию за выращенный ими «турецкий» горох, а через год – медаль за самых крупных быков на всем Ближнем Востоке.

Дубровины разводили не только быков, но и коров, и овец, и гусей, и коз, и кур. Они выращивали пшеницу, рис, картофель, фасоль. Хлеб пекли сами. В саду у них росли яблоки, сливы, виноград. Дубровины практически вели натуральное хозяйство: обеспечивали себя всем необходимым. На привезенных из России прялках пряли овечью шерсть. Из нее шили одежду и одеяла на привезенной из России швейной машинке. Дубровины славились не только необычайным трудолюбием и мастерством, но и гостеприимством.

Малярия Дубровиных не обошла. Деда Йоава почти силой заставили переехать из поселения вместе с сыном в Рош-Пину, чтобы сберечь остатки семьи, но там сын почти сразу умер, а за ним и глава семьи Йоав Дубровин. Он скончался в том же 104-летнем возрасте, что и Авраам Куракин.

После основания Государства Израиль последний представитель по мужской линии Йосеф Дубровин снова вернулся в Есод ха-Маала. Он продолжал еженедельно ходить пешком в местную синагогу и тихо состарился в своем доме. Он умер в 1983 году и перед смертью завещал свой дом Государству Израиль.

Дубровинский дом был первым образцом русской сельской архитектуры в Эрец-Исраэль, с него скопировали дом в усадьбе ха-Шомер около озера Киннерет и дома в поселении Тель-Хай.

В 1998 году Израиль отметил столетие политического сионизма, а семья Куракиных – столетие практического сионизма. На этом празднике не было убитого в Ливане командира отряда морских десантников, 32-летнего подполковника Йоси Куракина, по которому отсидели «шиву» его родители – Арье и Сара. Арье был в молодости командиром торпедного катера, потом – преподавателем морской школы. Когда его спросили: «Арик, ты плачешь?», он ответил: «Вы, что, думаете, я – супермен? Конечно, плачу. Это ужасно больно. Но с точки зрения государства, да и всего израильского народа, конец света не наступил. Нельзя впадать в депрессию».

Куракиных и сегодня можно найти по всему Израилю от Дана до Эйлата. А от Дубровиных остался только один носитель родовой фамилии, у которого нет наследников по мужской линии.

Дубровинский дом был первым образцом русской сельской архитектуры в Эрец-Исраэль, с него скопировали дом в усадьбе ха-Шомер около озера Киннерет и дома в поселении Тель-Хай. А «Усадьба Дубровиных» превратилась в музей, ухоженный и колоритный, где сохранилось многое из того, что Дубровины привезли из России – от плугов и хомутов до утюгов и швейной машинки «Зингер» с ножным приводом.

Там есть даже групповой портрет многочисленной семьи Дубровиных с двумя вырезанными отверстиями по форме головы. Для кого? Для вас, если вы захотите прикоснуться к истории Эрец-Исраэль, в которой навсегда остались Дубровины и Куракины.

Владимир Лазарис. Фотографии автора.


500 лет еврейской истории и 25 лет поисков в израильских и зарубежных архивах легли в основу книги Владимира Лазариса «Среди чужих. Среди своих».

«Детали» публикуют избранные главы из этой, единственной в своем роде, хроникально-исторической книги. В основу статей легли и рассекреченные цензурой протоколы, и архивные материалы о самых неожиданных сторонах еврейской жизни в Диаспоре до и после Катастрофы, и множество неизвестных документов, публикуемых впервые на русском языке.

Приобрести книгу «Среди чужих. Среди своих» или другие произведения Владимира Лазариса можно, обратившись на его сайт: www.vladimirlazaris.com

Новости

Штаб нацбезопасности назвал страны, где возможны теракты против израильтян
Русские военные корабли вошли в Красное море
Франция перечислит UNRWA более 30 млн евро

Популярное

За два дня до войны приехал торговец из Газы, заплатил наличными и… исчез

Я спрашиваю фермера Офера Селу из мошава Гева-Кармель, как война повлияла на его отношения с торговцами из...

Мы ошибаемся, если думаем, что в Израиле низкие пособия. В будущем их еще больше урежут

Сообщение о будущем и неизбежном банкротстве Службы национального страхования в Израиле («Битуах леуми»)...

МНЕНИЯ