Как ТВ освещало инцидент на севере
В то время, как 10-й канал уже сообщал о происшедшем в радио-формате с фотографиями и субтитрами, в «Кешет» шла повторная передача какой-то кулинарной программы, а «Кан» показывала фрагмент британского старья об охоте за антиквариатом или, по нашему,«алте-захен». В новостной компании очнулись раньше, в корпорации «Кан» проспали.
Все-таки суббота. Особенно паршивый день для войн, но Израиль есть Израиль. Или Спарта. Жизнь, как прямая трансляция.
Когда уже можно было погрузиться в репортажи с комментариями спецвыпусков, то не было никакого смысла переключаться с канала на канал. Всюду было одно и тоже: в студиях, забитых исключительно мужчинами с повышенным уровнем тестостерона, с одним и тем же армейским прошлым, с одними и теми же комментариями, шли одни и те же кадры.
Сначала подолгу показывали видеопленку пресс-службы ЦАХАЛа. Один и тот же беспилотник бесконечно летел и падал, падал и летел, и снова падал. Ракета разносила его в куски, но чудесным образом он возникал снова и снова только для того, чтобы опять оказаться на мушке у летчика и разлететься на куски. И так по сто раз. Весь день.
Потом показывали все, что осталось от сирийских зенитных батарей. Та же пленка, те же повторы, то же ощущение круговерти: ракета – бум! – куски. Ракет – бум! – куски. И так по сто раз. Весь день.
И снова куски. На этот раз — обломки израильского самолета, к которым подходят люди в противогазах. Подходят, исчезают и снова подходят — те же люди, те же противогазы. И так по сто раз. Весь день.
А заодно — кадры туристов на Хермоне. Солнце, снег, лыжники. Целые семьи. Один и тот же текст: «А чего страшного? Денек-то какой! Надо поездить. День-то хорош!» И так по сто раз.
Обгоревшие обломки самолета выбивают из седла болтунов-комментаторов, которым вдруг нечего сказать в день столкновения Израиля-Сирии-Ирана. Ведь все должно было быть по-другому: наши самолеты атакуют, разумеется, по иностранным источникам. Наши самолеты поражают цели, наши самолеты благополучно вернулись на базу. 36 лет после того, как был сбит последний самолет — и больше нечего сказать. Пойди сосчитай, когда и где это было. А время идет и утренний инцидент проговаривают в прах, так что и от него остаются только куски. Прилетел-сбили-полетели-сбили. Одна говорильня без конца и без начала.
Так по всем каналам идет, по сути дела, одна трансляция, будто бы взятая прямиком из поврежденного мозга человека с пост-травматическим синдромом, который неизбежно и бесконечно вынужден повторять одно и то же о трудных минутах и горящих обломках, и нарушении суверенитета, и в то же время жалеть туристов, гуляющих по родной стране. «А чего нас жалеть. Денек-то какой! Снег-то какой! Да ничего мы не знаем ни про какой беспилотник! Денек-то какой!»
И нет из этого выхода, нет горизонта, и комментаторы на всех трех каналах опасаются «мискалькуляции» (по-нашему, просчета) — новое и популярное словечко для «глупости, которая приведет к катастрофе». И снова переходим к туристам.
Десятки тысяч людей проснулись в субботу от воздушной сирены и бросились в бомбоубежище. Если оно у них есть. И так же вели себя журналисты: сидели в бомбоубежище и декламировали тексты пресс-секретаря ЦАХАЛа. Или цедили сквозь зубы что-то туманное насчет какой-то оболочки, которая должна была защитить самолет от попадания ракеты. И почти никто не высунул голову наружу и не попытался задать острый и щекотливый вопрос.
Единственной, кто попыталась, была Рина Мацлиах, только и успевшая сказать о провале политики Нетаниягу, который долго и безрезультатно воевал с иранцами, но и она тут же потонула в потоке слов: наш спецкор на севере, наш спецкор в больнице, наш спецкор на Хермоне и толпа наших спецкоров, ожидающих хоть словечка от главы правительства при выходе из Министерства обороны.
И вот, в прайм-тайм, он появился. В дни былых войн, при других премьерах, мы видели стол со скомканной скатертью и батареей микрофонов, за которыми сидели глава правительства, министр обороны, начальник генштаба, и все трое успокаивали население, каждый — по своему, а потом отвечали на вопросы журналистов. Сегодня глава правительства не в состоянии ответить на трудные вопросы, потому что нет хороших ответов ни на иранскую угрозу, ни на следственную.
Поэтому нам досталась картинка, изготовленная канцелярией главы правительства: он стоит на фоне виртуального флага и бело-голубой компьютерной анимации. Крупный план вождя и заявление о том, что лицо Израиля обращено к миру, но он готов защитить себя, и наши солдаты — герои.
При отсутствии трудных вопросов или приемлемых ответов, за вычетом страха граждан, которому нет места в телестудиях, нельзя увидеть лес за деревьями, государственную перспективу, хоть какой-то горизонт. Что же делать? Разумется, гулять. Денек-то какой!
Ариэла Меламед, «ХаАрец», Р.Р.
Фотоиллюстрация: Эмиль Сальман.