Как я начала учить арабский
Вот уже два с половиной месяца, как я изучаю разговорный арабский. Нашу красавицу-учительницу зовут Суха, она живет в Бейт Сафафа, деревне, которая считается частью Иерусалима, но половина его терроритории это оккупированные земли.
Немногие мои друзья, оставшиеся в Иерусалиме (большинство моих иерусалимских знакомых давно покинули этот город) знают, что такое Бейт Сафафа, примерно на том же уровне, как евреям обычно кажется, что они знакомы с арабами. То есть, они используют предоставляемые ими услуги. Там есть прекрасный овощной магазин, и отличный мясник, и супермаркет, работающий по субботам, и парикмахер по имени Роберт, к которому ходят наводить марафет мои подруги. И однажды, после того, когда одна моя подруга убедила меня пойти и посмотреть то, что она назвала «это чудо, когда арабки и еврейки вместе», я дала себя уговорить.
Как и ожидалось, арабки говорили по-арабски, еврейки — на иврите. Одна женщина непонятного возраста рассказала мне, что когда-то в Марокко, была очень известная певица, пение которой обожал марокканский король. Но она сделала серьезную ошибку, репатриировавшись 50-60 лет тому назад в Израиль, и сейчас она живет в Катамоне. Когда-то там жил и Сайед Кашуа, до того, как переехал в Рамат Дания, а оттуда — в США. Тедди Колек, легендарный мэр Иерусалима (который первый продал город ортодоксам), говорил про Бейт Сафафа, как о замечательном примере сосуществования между арабами (из Бейт Сафафа) и евреями из уродливых домов в Катамоне и районах Пат и Гило, посередине которых находится красивая арабская деревня.
Но относительно немного лет назад, когда были похищены и убиты двое еврейских подростков (это было во время второй интифады), жители Катамона вышли на улицы и устроили погром (именно так) в Бейт Сафафа, без всякой связи с тем, что убийцы подростков не имели никакого отношения к этой деревне. Потому что арабы — это арабы. Колеку понадобилось 24 часа, сутки (!), чтобы осудить этот погром. В течении 23 часов и 59 минут до этого он был занят поддержкой и пониманием «того, что испытывают люди». Потому что таков Иерусалим, который со времен Колека стал гораздо более расистским, националистическим, религиозным, демографически проблематичным. Уже не упоминая о том, что нынешний мэр города так любит строить поселения в центре арабских районов.
Десять лет после того, как я перебралась в Иерусалим, меня спросил один тель-авивец, как я умудрилась переехать из самого нормального города в стране, в самый сумасшедший. Под самым нормальным городом он имел в виду, конечно, Хайфу. Я ответила, что в Хайфе скучно, а в Иерусалиме очень интересно. Но это было в 80-х, до того, как город начал портиться. Да, да, прежде чем всякие иерусалимские патриоты начнут на меня наезжать и называть «предательницей», я прекрасно знаю, что в Иерусалиме множество прекрасных вещей. Чудесные улочки Ха-мошава ха-германит (которые скоро будут разрушены из-за расширения линий иерусалимского трамвая), Тальбия, Синематека, кинотеатр Смадар, кафе Бецалель, Армон ха-нацив, прекрасные рестораны, рынок Махане Йегуда и отличные бары. То, чего не хватает в Иерусалиме — это левых, светских и либералов. Точнее, они есть, но их осталось совсем мало.
Но Хайфа была и осталась самым нормальным городом в стране, но она по-прежнему очень скучна. Когда я говорю о нормальности, то имею в виду отношения между арабами и евреями. Вот история для примера: несколько лет назад я вместе с двоюродной сестрой поехала навестить родственницу, которая сидела шиву в своем доме в районе Дения. От станции поезда мы взяли такси и попросили у водителя довезти нас до улицы Аргентина. «Вы едете в дом адвоката А.?», — спросил таксист. Я ответила утвердительно. «Хороший человек, — ответил водитель. — И его жена — прекрасная женщина, умная, за словом в карман не полезет. Передай им привет от Аззама». Я поинтересовалась, живет ли он в Дении, и он ответил что нет, он — житель Осафие. И, в качестве контры, другой пример, иерусалимский: всякий раз, когда я въезжаю в Иерусалим на такси, которое ведет араб, он представляется именем Йоси. Однажды один из водителей объяснил мне, что так от них требует представляться начальство, «потому что евреи не любят ехать вместе с водителем-арабом».
Я выросла в Хайфе. Была знакома с множеством арабов. Немногие из них были друзьями моих родителей, большинство были друзьями моих бабушки и дедушки. Моя мать очень любила разговаривать по-арабски. Она выросла в Мошава Германит и арабский был ее языком в детских играх с друзьями, ее уличным языком. Понятно, что она прекрасно говорила и на иврите тоже. Она также учила литературный арабский, и ее первой преподавательской работой после окончания учительского семинара были частные уроки арабского.
Мои бабушка и дедушка, родившиеся в Хайфе, также прекрасно владели разговорным и литературным арабским. Мой дед подрабатывал учителем арабского в одной из хайфских школ, параллельно со своей основной работой официального переводчика высокопоставленных людей еврейского ишува, которые приезжали в Хайфу, чтобы пообщаться с арабским населением. Я помню, как дед выступал на прекрасном литературном арабском перед старейшинами арабских деревень, когда я была маленькой девочкой. А я? Я не знаю по-арабски ничего, кроме нескольких песен Абда аль-Ваххаба, которые мой дед любил фальшиво напевать, начала одной из молитв, которой мама научила меня, чтобы я могла переодеться на Пурим в муэдзина, нескольких ругательств и нескольких поговорок.
И я чувствую себя ужасно с этим, в особенности потому что речь идет о невежестве, и еще потому что я верю, что дорога к миру или к совместному сосуществованию должна начинаться прежде всего с общего языка. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы приехать в парикмахерскую Роберта и расточать там улыбки хорошей левой дамы, когда у меня нет никакого представления о том, кому я так старательно улыбаюсь. Идея одной родины для двух народов, в которую я верю все больше и больше в последнее время, обязывает всех нас научиться разговаривать друг с другом.
Пункт в законе о национальном характере государства, отменяющий официальный статус арабского языка есть совершенно четкая угроза не только надежде на мир между нами и палестинцами, но и собственно существованию Израиля, как государства для всех его граждан.
Нери Ливне, ХаАрец, И.М.
Фотоиллюстрация: Pixabay.
