Где песни протеста?
Средиземноморская песня давно стала неотъемлемой частью израильской музыки, но в ней вы не услышите ни слова о политике, социальном неравенстве или коррупции. Исполнители и авторы песен утверждают, что видят свою задачу в том, чтобы развлекать публику, но, быть может, истинная причина в том, что в своем большинстве они поддерживают правое правительство или в том, что восточная музыка («мизрахи») на долгое время была исключена из основного израильского репертуара?
Что думают об этом люди, так или иначе связанные с миром израильской поп-музыки – певцы, продюсеры, исследователи, журналисты?
Певец Мошик Афия: «В песнях я не касаюсь политики, потому что какое мнение ни выскажи, есть мнение проивоположное и ты только проиграешь. Я – певец, моя работа – делать людей счастливыми. То, что я думаю, я высказываю в интервью, все это знают. Возможно, со временем я буду заявлять о своем мнении громче, чем сейчас. Я не политик и не судья».
Все это не помешало ему в 2016 году выступить в состоявшемся на площади Рабина митинге в поддержку Эльора Азарии. «Это был эмоциональный шаг, я хотел поддержать семью и солдата – нашего сына».
В прошлом году популярные певцы Омер Адам и Моше Перец в совместном интервью газете «Исраэль ха-йом» выразили опасение, что ясно высказанная певцом политическая позиция может привести к его бойкоту. «У нас маленькая страна, аудитория не бесконечна, зачем терять публику из-за политических взглядов, так что раскрываться не следует», — сказал Перец.
О том же говорит певец и композитор Авиху Медина: «Я против выражения протеста в песнях. Нынешняя ситуация – временная, она пройдет, в то время как песня протеста – это как шрам, так я ее воспринимаю».
Убежденность в том, что ведущие артисты потеряют аудиторию из-за своих политических взглядов и заявлений, не имеет никакого обоснования в истории израильской песни. Достаточно вспомнить такие имена, как Арик Айнштейн, Рами Кляйнштейн, Барри Сахароф и Шалом Ханох, чьи песни стали в Израиле каноническими. Они также не могли пожаловаться на то, что их альбомы плохо продавались.
В США неравенство и борьба с ним породили целую культуру, в том числе и музыкальную. Однако журналист Галь Оховски предостерегает против того, чтобы ставить знак равенства между афро-американцами и выходцами из стран Востока в Израиле.
«Восточные евреи не живут с ощущением, что полиция их избивает, — говорит Оховский. – Сравнение музыки «мизрахи» с протестом черных рэпперов в США ассиметрично. «Мизрахим» в Израиле не живут в гетто. Попытка обвинить исполнителей музыки «мизрахи» в том, что они заняты собой, а не протестом — это тоже разновидность расизма».
Журналист и режиссер Рон Кахлили говорит, что исполнители музыки «мизрахи» обуржуазились. «Они боятся впадать в крайности, потому что знают: одна маленькая ошибка, и они вернутся туда, где были их родители. Так что какой протест? Сегодня Эяль Голан – это и есть мейнстрим. Так против чего он будет протестовать?»
Публицист и активист культуры «мизрахи» Хен Альмалиах в ответ на вопрос, почему музыка «мизрахи» не восприняла культуру протеста, отвечает: «Оставьте в покое музыку. В нашей стране нет культуры протеста. Даже тот протест, который выводят толпы на площадь, не направлен против основ, не подрывает существующий порядок, и в нем участвуют те, кому принадлежит власть в обществе.
«Посмотрите, из какой среды вышли «enfants terribles», — сказал Хен Альмалиах – непослушные дети израильской музыки, те, кто выступает против правительства, армии и генералов. Это – свои, дети элиты. А мы, «мизрахим», не дети хозяев жизни. Нам с самого начала объяснили, что мы – другие, что сладкие сливки – не для нас, и приучили говорить «спасибо за все». И это в нас живет. С такой психологией трудно восстать против системы».
Итай Штерн, «ХаАрец», М.Р.
На фото: Эйяль Голан. Фото: Томер Аппельбаум.